Запутанная история. Синхарт.

Солнечный закат был медленным и сочился багровым цветом, словно кровь, вытекающая из раненого зверя. Налетающий морозящий ветер, рычал гоня тяжёлые снежные горы туч с севера. Порывы холодного ветра выдували со всех сторон зловония Кальфеона, разнося смрад по близлежащим районам города. У восточных ворот, в небольших угодьях задымились трубы, мычание коров слышалось все реже, жители города готовились к наступающей холодной ночи. Вынужденные по долгу стражники, скучающе караулили ворота, перебираясь с ноги на ногу, иногда опираясь телом на древки алебард.
Зевающего стражника, одернул рукой закованной в железную перчатку, сослуживец:
- Погоди зевать, смотри туды! - указывая пальцем вглубь дороги, протараторил звонко стражник.
В дали виднелась хрупкая фигура девушки. Она была одета в грязные изорванные лохмотья. Черные, как смоль волосы развивались на ветру, тело было покрыто разными ранами, под высохшей кровью скрывались многочисленные татуировки. Двигаясь вперед, изредка громко кашляя, она разбивала покрытые грязью ноги в кровь, шатаясь из стороны в сторону по тенистой дороге, которая неизбежно вела к вратам старого города.
- Чумная, точно тебе говорю. Гляди на неё, может позвать инквизитора Ордена Эллиан? Она бед принесет, тут, итак, своих хватает.
- Отправим ее восвояси, - неопределенным тоном сказал стражник и почесал затылок. - Инквизиторы на встрече с шишками в соборе, велено не мешать, а проблемы самим решать. Бес с ней!
Приближаясь исхудавшая на вид измученная девушка, издавала жуткий гул, казалось пропитанный страхом и гневом, у нее не было языка для слов. В руке она сжимала перепачканный кровью и пылью, скрученный в тугую трубку пергамент.
- Снег начинается, - буркнул стражник, поглядывая вдаль на девушку, и тут же поежился от холода.
В метрах сорока от брезгливо смотрящей в ее сторону стражи, она рухнула коленями на взрыхленную колесами телеги землю. Наконец, усталость взяла вверх над ее ослабленным телом и со стороны казалось, что она испустила дух, совсем не двигалась.
- Тогда пущай лежит тама и дохнет мирно! - махнул рукой стражник. - Таскать ее, заразу подцепить ещё, тьфу.
- А мыслишка не плоха, по утру ее сожгут инквизиторы, а нам и руки пачкать не придётся, - оторвав от неё взгляд, мужчина принялся разглядывать древко своей тяжелой алебарды, изредка поглядывая на сослуживца, - Будем смиренными и тихими, тогда небеса одарят нас благословением.
По дороге стихал шум телег, ещё реже проходили сквозь ворота купцы, казалось никто ее не замечал, все обходили, сторонились - боялись. Стемнело, холодная и одинокая ночь, с неба срывался снег. Грудь девушки вздымалась все реже, а звуки издаваемые ей, больше походили на скрип гнилой сосны. И наконец все стихло, мир стих, ночь остановилась в ее стеклянных глазах, и порывистый, свистящий в ушах ветер, постепенно покрывал в лёд ее раны, кровь и распахнутые во всю ширь глаза.

Развитие событий:

- Лес Бри, - она опустилась напротив, наблюдая за реакцией Сахейлы с нескрываемым торжеством. Узнать то, что не смогла эта лощенная, напыщенная дамочка… Да, это чувство стоило того, - всего лишь пол бочонка темного, и эти парни готовы разболтать что угодно…

Девушка жестом подозвала молоденькую разносчицу и сделала очередной заказ, чувствуя на себе холодный взгляд собеседницы. Сахейла выглядела в этой шумной, пропахшей потом и прокисшим пивом, таверне столь же неуместно, как и цирковой слон на улицах Кальфеона.

- Мясо здесь готовят просто пальчики оближешь, тебе стоит попробовать, а не корчить злобные мины…

- Лес Бри, - напомнила ей колдунья, отставив в сторону остывший чай, - я просила узнать тебя о девочке, а не вести меня в захудалую таверну.

Сахейла недовольно поморщилась, наблюдая за действиями своей вынужденной спутницы из-под глубокого, отороченного дорогим лисьим мехом капюшона. Правильно ли она поступила, заручившись поддержкой этой грубой, неотесанной девицы? Оддлейв. Высокая, широкоплечая, с квадратным лицом и светлыми, коротко стриженными волосами. Ни капли женственности, ни грамма манер. Хуже компании не придумаешь.

- Точно, девочка, - без особого энтузиазма протянула Одд, все ее внимание было приковано к ароматной бараньей ножке, - ты же ее осматривала… ладно-ладно, они говорят, что у кое-кого появился конкурент. Живет в пещере, где-то в лесу Бри, похищает девственниц, ставит страшные опыты, ну знаешь, все эти байки про магов. Так вот: городской страже не до того, с инквизиторами они не то чтобы ладят, так что дело встало. Хочешь мое мнение?

- Нет.

- Девчушка просто сбежала из лагеря прокаженных, - проигнорировав ответ колдуньи, девушка ткнула в ее сторону куском мяса, разбрызгивая жир, - все, дело закрыто. Не понимаю, что тебя в нем интересует.

- Тебе платят, не за рассуждения, - женщина поднялась с места, бросив на стол серебро за столь скудную трапезу, - до леса Бри полтора дня пути, жду тебя завтра на рассвете у северных ворот.

Поперхнувшись от услышанного, Оддлейв осушила внушительный пивной стакан в пару глотков. Дамочка что, шутит?

- Стой-стой-стой, - вытерев губы рукавом, она ловко обогнула несколько посетителей и перегородила колдунье дорогу, - вдвоем. В непроглядную чащу, где заблудиться раз плюнуть. Я уже не говорю о том, что мы не знаем где именно нужно искать этого типа. Пойми меня правильно: я туда ни за какие деньги не сунусь без хорошего следопыта.

После лютой ночи мороза неожиданно для горожан на утро настала оттепель. К вечеру мокрый снег, грязь и нечистоты улиц, перемешивались в месиво копытами коней и колесами телег. Растаявший иней капал с деревьев с грохотом на крыши каменистых домов. Из дымохода таверны по округе расстилался дым.
В самом дальнем и мало освещённом углу таверны сидел высокий человек. Тускло горела небольшая свеча на столе, освещая на тарелке черный пудинг, к которому никто так и не притронулся. На стенах свисала паутина, угол быт темный и сырой, смердел запахами плесени, никто не любил на этом месте засиживаться. Глаза человека бликом поблескивали желтым светом свечи, взгляд заинтересовано был устремлен к женщине, которая отличалась от местного колорита, что сидела за столом со скучающим видом. В зале таверны было тепло и душно, ставни небольших окон были закрыты, но не все. Пахло разным пойлом, потом и рвотой. Через два пустующих стола, сидели офицеры, изрядно выпившие, болтающие без умолку о разных байках на службе. Они мало интересовали путника, как и их истории, его взгляд резко переметнулся на высокую фигуру человека, который явно сжимая кулаки, приближался к группе офицеров:

– Ах ты дрянь, ну тебе по щам! – взвыл мужчина, ударив кулаком в красный нос, повернувшегося прыщавого офицера.

Завязалась потасовка, мгновенно. Казалось вначале сцепились офицеры с мужчиной, а после цепляя люд, уже и не разберешь, кто с кем и кто против кого. Часть горожан бежала на улицу, толкая друг друга, пока буянящая толпа не опрокинула стол у выхода. Шум и гам разносился из незаурядной местной таверны Кальфеона, где собирается небогатый разношерстный люд. Птицы встревоженные криками людей сорвались с веток близлежащего дерева и устремились в вечернее небо. В этом месте, периодически то страсти разгорались, то снова затихали. Стражники мимо проходящие, с интересом глядели в окна заведения, потасовки пьяных горожан их забавляли, по их мнению - "нет тел, нет дел", поэтому и не вмешивались в большой степени.

– Агрр! Бей их!

Через открытое окно таверны, с южной стороны, со скоростью стрелы, вылетела кость бараньей ноги, а за ней глиняная миска с супом из куриных потрохов, которая чудом никого не зацепила, влетела в снег с хрустом. Музыка продолжала литься в уши посетителей, музыканты отступили к стене исполняя невообразимые и несвязанные ноты. Выход из таверны перекрывал на бок лежавший небольшой стол испачканный жиром и гарью. Работники таверны, то тут, то там мельтешили в большом зале, тушили свечи, собирали в кучу не разбитую посуду, а гоблины-прислужники пытались успокоить посетителей.

– Прочь мелюзга!– сплюнув на пол зарычал мужчина, похожий на гиганта. Он принялся хватать и расшвыривать мелких прислужников-гоблинов в разные стороны.

Швырнувший в сторону выхода, худого гоблина, этот рычащий гигант преподал низкорослому нечеловеку урок левитации, прежде, чем на него налетели с кулаками. С писком, похожим на козий звук, гоблин закончил свой полет на столе с богато разложенной трапезой и питьем. Опрокинув бутылки, тарелки и кувшин с вином, который разбился около недалеко стоявшую, не вписывающуюся в местный колорит своим видом особу. Красные брызги дешевого пойла, попали на подол ее одежды.
Гоблин тут же сглотнул, в его глазах нарисовалась не просто статная женщина, а королева таверны и улицы, таких он еще не видал. Богато одетая, ухоженная, аристократичной внешности, не иначе. На спутницу дамы, он и не обратил внимания, госпожа, как светоч засияла в его скудной жизни. Немного попрыгав голыми ступнями на месте, где был разбросан салат и копчености свинины, хаотично маша руками из стороны в сторону, на фоне дерущийся толпы, он спотыкаясь о еду и глиняную посуду, вымазанный яствами и приправами с ног до головы, словно маринованный индюк, бежал к госпоже:

– Что же делать? – простонал с выпученными глазами гоблин. – Вы вправе меня избить! Немедля тут же, я дико виноват! Прошу давайте я постираю ваши одежды в речке, она не далеко! А может, что подсказать вам? Я тут с рождения моя госпожа, все знаю!

За стойкой, пряча стеклянную посуду, владелец таверны, с печальным взглядом наблюдал, уже привычную для этого места картину. Как часть его таверны, превращается в свалку. Мысленно подсчитывал убытки, кратко записывал в потертую засаленную книжонку, сколько столов придется латать у плотников и заказывать посуду у гончаров. В итоге золота в таверне водилось достаточно, чтобы покрыть убытки, даже с потасовками, которые стали традицией для местных и приезжих людей.
Человеку, который сидел в дальнем углу, кажется повезло, свечу он потушил ещё в начале потасовки. У ног стоптанных кожаных сапог, подошва которых была покрыта грязью, лежала разбитая посуда, его никто не замечал во мраке. Казалось он с любопытством наблюдает за происходящим, наверное поэтому он не ушел, особенно внимательно следил за женщиной, которая казалась ему интересной в этот скучный вечер. Его взгляд скользил то по ней, то по гоблину, который наматывал круги вокруг нее.

- Вышвырни его! – женщина изогнула тонкие карминовые губы в брезгливой гримасе, вырывая из маленьких, грязных пальцев подол безнадежно испорченного платья. Пятно, оставленное кислым пойлом, что местные в шутку, не иначе, называли вином, стремительно расплывалось по дорогому, темному бархату.

Ее спутница без труда подхватила маленькое, безобразное существо за шкирку, точно незадачливый гоблин ничего не весил, и приготовилась швырнуть бедолагу обратно, в толпу разгоряченных дебоширов.

- Нет, стой, - требовательный тон и короткий, властный жест заставил светловолосую девушку замереть в нелепой позе. Она выпрямилась, тряхнула гоблином перед собой, да так что стукнули зубы, и с недоумением воззрилась на колдунью, дивясь ее неожиданному решению.

- Все, говоришь? – ее спокойный, пробирающий до костей, голос казалось не мог заглушить даже гвалт кабацкой драки, - мне нужен наемник, надежный наемник. Человек, который будет знать леса на севере Кальфеона как родные. Найди мне его и, быть может, я даже прощу твою возмутительную оплошность.

Ухмыльнувшись, Оддлейв выпусти гоблина из рук.

- Ох, госпожа! Какая невиданная милость, - зазвенел писк из уст гоблина, обдавая румянцем его впалые щечки. Отряхивая одежку маленькими пальчиками, он успел злобно пошипеть скаля свои неровные, желтые зубки в сторону белокурой девицы, которая хотела его швырнуть обратно в толпы бунтарей. - Наемника..., хорошего?


Гоблин задумался, замер, оцепенел, принимая для себя мучительное решение. Его плечики дрожали, а бегающий взгляд он прятал в пол. Как вдруг, подняв голову завопил: 


- Урррргх! Наемник, что жил в местных лесах, его не стало! - опускаясь на зеленые коленки в липкий от красного вина пол, изображая мучительную гримасу, продолжил - Он захлебнулся в купальне, в трактире по соседству, по пьяни, госпожа!


Бунтари тем временем разгорячились не на шутку, один из них, кто явно покрепче, чем остальные - раздавал удары направо и налево, громя табуреты и столы, пока не заблестел чей-то нож под его ребром. Он захрипел глотая жадно воздух, глаза налились словно красные яблоки, багровая кровь потекла ручейком по телу, каменистому полу, смешиваясь с пойлом и едой.


- Госпожа! Пройдемте вглубь таверны, сейчас приволочется стража, с расспросами! Вам же не нужны неприятности! - затарахтел гоблин с самым честным взглядом, указывая пальчиком в дальний темный угол. - В том углу никто не сидит, там сыро и пахнет плесенью! Мы обождем пока все не утихнет! И я..., и я кого-нибудь да обязательно вспомню! Вы уж не серчайте, головешка у меня маленькая, да зелененькая!


Владелец таверны бросил фартук на пол, расталкивая локтями в стороны толпу, подбежал к раненому. Быстро оглядев пострадавшего, хватая со стола кувшин с водой, он вскрикнул:


- Лекаря! Освободите проход обормоты!


Двое подозрительных на взгляд мужчин, поспешили к выходу раньше остальных, отодвинули тихонько стол, освобождая выход, скрылись в улицах города. Нарушив неписанный закон кабацкой драки, они осквернили местную традицию. Мужчины, стояли с ошеломленными набухшими лицами от ударов, их кулаки разжались, оставив памятные ссадины на костяшках. Опечаленные, раздосадованные, посетители окружили раненого. Славный вечер был испорчен.


- Хорошо ему досталось - донесся негромкий голос пацана, который помогал зажимать полотенцем кровоточащую колотую рану.

Близилась ночь, ветерок шелестел вороньим крылом, укутывая Кальфеон прохладой. Отрезвевшие офицеры наконец привели стражу, а те в свою очередь и лекаря из храма Эллиан. Стихло, и музыка не играла, и гула больше не разносилось. Челядь расходилась прочь по домам спать, чтобы после прислуживать другим поутру, повторяя незатейливый цикл их жизни раз за разом. Хозяин машет головой, тихонечко бранясь, отчитываясь страже, а те все записывали.

- Темнит поганец, - ее спутница запустила в волосы пятерню, с тревогой посматривая то на семенившего вглубь таверны гоблина, то на стражников с вежливым равнодушием слушавших причитания трактирщика, - нам бы, по-хорошему, убраться отсюда и как можно скорее. Не хочу связываться с городской стражей.

В ответ Сахейла лишь качнула головой, помедлила мгновение и двинулась вслед за проводником, осторожно ступая по остаткам еды, под тяжелыми сапогами посетителей давно превратившейся в однородную массу. Служанка, старательно пытавшаяся навести в зале подобие порядка, юркнула с их дороги в сторону и принялась за работу с удвоенной силой. Не ее это дело, зачем благородная госпожа осталась в таверне после такого побоища, от подобных знаний проблем потом не оберешься.

- Надеюсь, это будет стоить потраченного времени гоблин, - она замерла, давая привыкнуть к полумраку глазам.

- Госпожа, тут стражники нас не увидят. Вы наверное изрядно устали, прошу вас обождать меня здеся, я мигом принесу вам кувшин свежей воды! - прозвенел вполголоса гоблин, прежде чем его тоненькие ножки унесли его тельце по темным коридорам на кухню.

Работники сотрясая атмосферу громким скрежетом, перетаскивали разбитые массивные столы к выходу. Огонь свечей освещая центр зала сплетался со светом лунной дорожки пролившийся из окон, будоража тени. Хозяин таверны, морщась от пронзительного дребезжания, немедля распахнул двери настежь и вывел стражников на мощеные неровным камнем ступеньки, на дальнейшие расспросы, поглядывая мельком за прислугами, чтобы те не отлынивали. Теперь ему казалось разумным, нанять охрану для таверны, вопреки парадигме, о чем сейчас и договаривался, поблескивая серебром из добротного мешочка.

Прохлада влетевшего зимнего ветерка завладела залом таверны, вытесняя теплый фон смешанный с сумбуром вечера. Вдали ударил Кальфеонский колокол - сигнал смены поста, гам улиц сменился писком крыс, хрустом веток.

В укрытой от взоров темноте он знал, что его может выдать любой шорох, неловкое движение, даже самое незаметное, самое осмотрительное. Он неторопливо встал из-за стола, ждал, когда женщина повернется к нему спиной, а ее спутница, наконец отведет взгляд в сторону. Поддавшись вперед к женщине, он немного склонился к ее вороту богато украшенной одежды так, чтобы она не заметила, не услышала. Принюхиваясь словно зверь, разделяя запахи таверны и ее, он почувствовал тепло ее кожи, легкий аромат пудры, амбре цветов в волосах, терпкий запах лисьего меха и бархата. Объект его наблюдения - близко. Морозящий воздух во мраке опустился между ними. Любопытство занимало его мысли: «Особа от которой разит знатью, решила отдохнуть среди пьянчуги, едва ли. Притащила с собой девицу, нет, она явно не подруга, отвращение на лице рисовалось каждый раз, когда та к ней подходила. Мужланка, спаивала знатно офицеров, а после щебетала за столом с ней. И более нелепо выглядело то, как она следовала за зеленой швалью, обсуждая наемников? Занятный сюр.»

- Тут жутко воняет, не считаешь? - разрезая тишину послышался тяжелый вибрирующий голос, его глаза блестели в полумраке ловя отголоски света фиолетовой глубиной. Он смотрел на нее, словно она лиса, кой выискивает ягоды в земле. С толикой любопытства продолжил, - Твои бархаты тут не к месту, как и твоя нелепо выглядящая девица, что ты тут разнюхивала, женщина?

Женщина замерла, чувствуя, как по спине пробежал холодок и виной тому был отнюдь не зимний мороз, ворвавшийся в трактир сквозь одно из разбитых окон. На мгновение, разум Сахейлы завладел постыдный, недостойный колдуньи страх. Казалось, стоит только пошевелиться, ослабить бдительность, и мужчина за ее спиной не преминет вцепиться в незащищенное горло, точно зверь. Она чувствовала его взгляд, пристальный и оценивающий, вслушивалась в звук его грубоватого голоса… и чувствовала, как страх внутри сменяет раздражение.

- Ничего, что касалось бы посторонних, - медленно произнесла она, ничем не выдав своей минутной слабости. Она расправила напряженные плечи и развернулась к нему лицом, безбоязненно поймав взгляд незнакомца. Холодные, серо-синие глаза, гневно сверкнули, - или у черни теперь принято лезть в чужие дела?

Ее спутница, с напряженной улыбкой наблюдавшая за происходящим, хрустнула пальцами. Бросаться колдунье на выручку она не спешила.

Надменный тон женщины, навис, желая втоптать его в глубины соседних трущоб, смешивая с пылью улиц. Он потянулся к ней еще ближе, и громко клацнул зубами, как будто пытался, кого-то поймать в воздухе, раздражая женщину еще сильней, как ему думалось.

- Не скаль зубками, почем зря, лисица, - чуть отдалившись от нее, послышался тяжелый, чуть хриплый голос. Рыская взглядом в тени по силуэту ее фигуры, не виляя хвостом продолжил, - Я за тобой наблюдал, ты мне интересна.

Он отступил легким шагом назад, предоставляя женщине достаточно пространства для манёвров, возможно, в знак того, что он не собирается ей причинить вреда. Инстинкт шептал ему, что она не обычная зажиточная дама, он чуял в ней магию? Прошел миг его раздумий, прежде чем оперевшись на край стола одной рукой, другую он поднял вверх, длинные пальцы, медленно скользнули в пространстве, послышался глухой щелчок, бликом от зародившегося язычками сумрачного огонька на указательном пальце, заблестела на вид дорогая серебряная печатка с черным камнем. В руках для него созидать яркость пламени было куда легче, чем позволять его соткать огнем свече. Нелепая выходка, как виднелась бы другим, в Кальфеоне бросаться перед незнакомкой магией, пусть и такой малой, как эта, казалась ему совершенно уместной. Тускло и лениво расступилась темнота между ними, медленно закрутились вокруг тени, но они все еще оставались едва заметны для остальных в дальнем углу просторного заведения.

Он предстал перед ней, одетый в дубленный кожаный плащ, со множеством узорчатых пуговиц, а под ним скрывалась хлопчатая белая рубашка покрытая выбеленными пятнами от крови, со шнуровкой у шеи. На поясе висели ножны, украшенные металлической гравировкой охотничьего ножа, рядом свисала смотанная в пучок толстая веревка. На штанах были закрепленные, едва заметные, маленькие зачарованные ведьмами амулеты, для чего не известно, но энергия от них пылала еле уловимой для магов. Кожаные сапоги, были покрыты добротным слоем чернозема, голень прикрывали стальные пластины, видавшие прежде удары лезвий. Ясно как день, он отличался от местного люда, который захаживал в таверну выпить, от него не разило хмельным. Очертания лица виднелись усталыми, а тело было расслабленным, опершись бедром о массивный стол, где он сидел, вытянул немного вперед ноги, давая им отдохнуть.

В аккуратной, бархатной одежде, он не отметил при ней талисманов, диковатых вещичек, пышущих колдовством, или она умело их таила? Из под пышно обрамленным лисьим мехом капюшона, аметистом ловил ее холодный взгляд, продолжая медленно ощупывать ее, не агрессивно - раззадорено:

- Толстосумов, тут не водится, ты явно заблудилась, - он немного склонил голову набок и небрежно протянул в легкой улыбке, - Избавь меня от скучной и банальной мысли, ты же не ищешь наемника среди “черни”, который подарит тебе безбедную жизнь, устранив ненароком муженька? Не для этого твоя девица, кутила с офицерами весь вечер, тебе явно что-то нужно, поинтереснее. Не для забавы ради, ты тут стоишь в углу, обжидая пока стража уйдет? Ну же, не томи, скрась мою скуку и заинтересуй сладкими речами о своей авантюре.

- Да ты только глянь, колдун, - ее спутница хохотнула.

Сахейла пренебрежительно фыркнула, наблюдая за тем, как на кончиках его пальцев разгорелся слабый огонек. Это должно было ее удивить? Впечатлить? Быть может, вызвать интерес? Нет, его дешевый фокус, годный лишь для развлечения публики, явно служил для другой цели.

В тусклом свете магического огня, ей все же удалось его рассмотреть повнимательнее. Придирчивый взгляд прошелся по его фигуре, отмечая неброскую, но добротную одежду, слабый магических фон от вшитых в ткань амулетов, до отвращения нахальную манеру держать себя и… что-то еще, смутно знакомое и тревожное. Не позволяющее колдунье развернуться и просто уйти.

- Ты либо глуп, либо излишне самоуверен, - женщина высокомерно вздернула подбородок, - если думаешь, что я что-то расскажу лишь потому, что тебе так захотелось. Если желаешь предложить свои услуги наемник, говори прямо. Или ты тратишь мое время только потому, что я тебе приглянулась?

В ее голосе прозвучала насмешка.

- Не будь грозовой ехидной тучей, считаешь мой интерес не оправданным, женщина? Мы не представлены, кстати. Синхарт, охотник на людей и нелюдей, вольный следопыт, владелец восточных угодий в Кальфеоне - ответил хриплым голосом, не теряя ее взгляда. Немного погодя тяжело вздохнул с нахмуренным выражением лица, продолжил - для ясности, не я рою захудалую таверну носом так, что навостри ушки, и запоминай.

Он вытянул руку указывая дрожащим огоньком в сторону старого масляного холста висевшего на каменной стене. Написанный сюжет картины, гласил об умирающем звере.

- Волк, - чеканя металлом каждый звук слова, продолжил, - прямой образец свободы и независимости. Явление чистейшего презрения к миру людей, встречает гибель, без чьих либо приказов, не прячет молча глазки, при звоне монет.

Аметистовый взгляд мужчины вновь устремился на женщину, негромким ровным тоном с тяжелыми нотами огласил:

- Ты понимаешь? В малоинтересные и скучные для меня дела, что вероятнее всего ты изволила иметь в виду, я не впутываюсь.

Огонек уютно ютившийся на его кончике пальца угасал, как угасал бы раненый олень, нехотя, медленно, неизбежно. Мрак постепенно брал вверх, укутывая фигуры в черное полотно. От стен шел холод, и не приятно морозящий ветерок гулял в их ногах. Под соседнем столом, слышался тоскливый писк плешивой крысы.

За спиной женщины, послышался легкий шорох шагов. Освещая свой путь огнем свечи, являл свой лик гоблин. Он нес щуплыми ручками деревянный поднос. Пара натертых до блеска стеклянных бокалов позванивали в такт его шажков, а большущий глиняный кувшин наполненный свежей водой лениво покачивался. Видно, гоблин долго выбирал из бедной посуды, ту которая была симпатичнее, и ту кто оплевать народ не успел. Когда гоблин зыркнул на того с кем женщины вели беседу, вид его окрасился в ошарашенный, глаза заблестели, как у пугливой собачонки.

- Госпожа, ой-ей! Не-не-не-е-е... - забулькал, как кипящий котел, ускоряя шаг к ближайшему табурету и аккуратненько поставил деревянный поднос, не разливая содержимое. Тяжело дыша, продолжил лепетать, как разум потерявший, - не внимайте ему, а лучше отойдите... Об охотнике, вот о нем! Молва ходит нехорошая, среди порядочных персон у нас в таверне, дескать, с недельку вторую назад, его видели местные, с влюбленной парочкой у южных ворот, кой он вел их не весть куда. Молвят, он завел их в леса Манш, чтоб ту парочку огры на части рвали, забавы ради. Ох, бедненькие пропали бесследно...

Гоблин наплясывал жестами в воздухе, изображал позами свой рассказ, всячески привлекая взгляд самой прекрасной госпожи в его жизни. Несуразно выпячивая зеленые губы, наконец, топнул босой ножкой, громко заверяя:

- Да, чтобы мне рассвета не дождаться, ежели лжу, моя Госпожа! Я всех знаю, кто сюды является, уши-то у меня длинные!

Снег падающий с неба, безмятежно обнял город в бледные, колючие рукавицы. Хозяин таверны, мельком окинул взглядом темный зал, бардак хаоса, сменился жалким подобием порядка, в воздухе стояла пыль. Работники таверны разбежались по своим домам в трущобах. За дверями, что вели внутрь таверны, грохнул засов, ключ повернулся тремя оборотами в замке.

- О, вот как? – казалось предостережение гоблина ничуть ее не смутило, впервые за весь вечер колдунья позволила себе улыбнуться, холодно и скупо, - занятно.

В темноте, что едва разгоняло дрожащее пламя принесенной свечи, зашуршала ткань. Нарочито медленно, она сняла с головы капюшон и наконец позволила наемнику рассмотреть себя. Излишне бледная в тусклом свете, с броским макияжем и темными волосами, заплетенными вокруг головы в тугую косу.

- Сахейла, - представилась она и, прежде чем мужчина успел ответить, добавила с напускным равнодушием, - это единственное, что тебе нужно обо мне знать. Что же, к делу… мне нужен человек способный провести меня в лес Бри, в обход кальфеонских соглядатаев. Говорят, что… будь добра.

Замолкнул, колдунья с плохо скрываемым раздражением посмотрела гоблина, все еще мнущегося у ее ног. Женщина за ее спиной, казалось, едва прислушивавшаяся к их разговору, встрепенулась и второй раз за день подхватила того за шкирку.

- Твои длинные уши здесь ни к чему, - она ухмыльнулась, - не беспокойся, благородная госпожа и сама справится с большим, злым волком.

Сахейла вздохнула, прислушиваясь к удаляющимся шагам. С сомнением взглянула на наемника и медленно продолжила, тщательно подбирая слова.

- Говорят, что в тех местах обосновался маг. Я ищу встречи с ним. Или доказательство того, что его там нет. Твое любопытство удовлетворено наемник?

Синхарт молчал долго, дольше, чем заняла вся речь Сахейлы, скромно одаренная деталями. Он отстегнул кинжал с ремня, и глухо положил его на стол. Отпрянув от массивного стола, легкий шаг сокращал дистанцию между ними. Склоняясь к ней вперед, он внимательнее рассмотрел лицо женщины, взгляд его остановился на ее холодных глазах.

- Не в полной мере, Сахейла, - отвечая на вопрос, следопыт вперил в нее глаза цвета аметиста. - Ты не должна доказывать мне, на что способна, но я бы выслушал, как ты собираешься в лесу, в снегах расхаживать в бархате на каблуках.

Едва ли, заход в лес Бри, в землю древних реликвий взламывающих энергией деревья крючковатыми фигурами к горизонту, в манящее место черных духов, встревожил его. Он был тертым и опытным следопытом, не раз хаживал через земли Кальфеона, Серендии, в прекрасные леса Камасильвии и даже дальше. Его стопы помнили просторы песчаных дюн Валенсии под палящим солнцем, а один раз судьба занесла его на остров Кайт, где он потерпел кораблекрушение - закрывая ставни его морских приключений навсегда, бесповоротно.

Если бы не голод истязающий его из нутра, выкладывая стену из неотесанного камня ужаса, крикливости, нетерпимости. Врожденный порок, насмешка одержимой матери и алчности отца. Разочарованием и удивлением природы он родился чужой ошибкой в мире. Человек и сущность, сплелись в нем подобно омеле и ольхе, являя в мир нечеловека вовсе. Иссушая себя каждый раз, он иссушал людей. Прикосновением осени отнимая листву, неутолимым ветром высвобождая энергию от пут человека. Подобно паразиту, влекущий свое существование наполненное до краев несогласием и неприятием самого себя.

Синхарт немного качнул головой вбок вытягивая шею. Меньше всего он хотел объяснять ей, что ему нужно.

- Прежде, чем я найду твоего мага. А я его найду, не сомневайся. Опуская детали нашей сделки, мне нужна твоя услуга, сочтем ее за оплату.

От желания прекратить разговор, и взять то зачем он пришел, избавляя себя от трений, прямо сейчас, его смиряла человечность.

- Слушай, много я не требую от тебя, - смерив испытующим взглядом, выдавил полную бессмыслицу, - задержи прикосновение ладошками на моей шее, пока я не скажу их опустить.

Колдунья подавила инстинктивное желание отпрянуть назад, все острее ощущая опасность, исходившую от этого мужчины. Нервно стиснула тяжелый подол платья, сжала зубы до боли в висках, но не позволила себе отвести взгляд. Наемник приблизился слишком близко, ближе чем того требовала необходимость, Сахейла почти чувствовала тепло его тела.

- Прикосновение? – ее взгляд изменился, с той же брезгливой снисходительностью она до этого смотрела на гоблина у своих ног, - я могла бы расценить твою вульгарную просьбу как личное оскорбление наемник.

Сахейла помедлила, прежде чем озябшие пальцы все же коснулись его шеи.

- Тебя оскорблять? Я не намеревался, Сахейла. - Гортанно произнес он, затем прикрыв глаза и затаив дыхание, на мгновение, не больше. - Не нарекай меня наемником, мне предпочтительнее слышать мое имя.

Ожидание окрасилось в контраст холода и тепла. Морозящими колючими снежинками, подушечки пальчиков женщины хрупко поддавались теплу.
Прикосновением, внутри него взбудоражили иззубренным лезвием тугую волну удушающего голода. Волна вырывалась из груди неосязаемой черной пиявкой, требуя энергию. В ушах барабаном раздался истошный пульс, являя жилки на висках. Тревогой колыхался огонек свечи, мерцая подчеркивал, как стремительно лицо его менялось. Нахмуренные морщины сжимали соколообразные линии на лбу, усталость растянулась в оскал, в скверную улыбку.

Сила невольно стремилась к нему, он словно бы и сам рокотал, кощунственно ее воруя. Окутывая взглядом в плед фантасмагории, ему было интересно, что же она видела, глядя на него со стороны?

Быстро, едва уловимым движением, он накрыл ее кисти рук своими, силой сжимая их крепко, но не грубо, опаляя теплом, прижимал к шее еще сильнее так, что она смогла бы почувствовать биение сосудов.
Ему показалось, что в руках он сжимает не женские руки, а острые клинки. И те клинки, не имели ни стали, ни ясной грани - размыты в полосу морока, сотканную из магической силы. Осознавая, словно булавкой прокалывая отверстие во тьме, он ощутил что-то, скрытое глубоко под поверхностью маски нетерпимости, брезгливости.

«Стало быть колдунья - подумал он».

Синхарт, помедлив, ослабил хватку, но рук с её не опустил.

Уголки губ растянулись в ухмылке, а в его взгляде читалась заинтересованность, ему думалось: «Почувствует ли она то, что с ней происходит?».

По обыкновению, люди от прикосновений испытывают трепет, а после лютую усталость и сонливость. В один из дней, он испытал похожее ощущение. Девушка, что жила в деревне Тариффа, была колдуньей, но та была настолько слаба духом, что билась рыбкой на песках, не понимая от чего волна унесла её на берег.

Он иссушал ее, медленно и неотвратимо вытягивал из колдуньи силы, ведомый тьмой внутри себя. Но вместо того, чтобы рваться из его хватки, точно мотылек запутавшийся в паутине, Сахейла позволила магии беспрепятственно течь. Вместо того, чтобы отступить от Синхарта, женщина наоборот подалась вперед и мягко, но настойчиво надавила на шею, заставив мужчину наклониться к себе.

- Не всем желаниям стоит потакать… наемник, - тут же его уха коснулся негромкий шепот, холодный и предостерегающий.

То, что сперва показалось звонким, освежающим ручейком в одно мгновение превратилось в бурлящий поток горной реки. Ее магия, древняя магия, оскверненная тленом и кровью, рвалась вперед, стремясь насытить неестественный голод мужчины как можно скорее. Позже, многим позже, колдунья будет слабее котенка… Сейчас же она наблюдала за ним с холодным интересом исследователя, отмечая происходящие в мужчине перемены. Как долго он продержится, прежде чем чужая магия начнет выжигать его изнутри?

Сначала, Синхарт уповал на то, что происходило, будет таким же скучным, как было прежде, как было всегда.
Но к полному изумлению Синхарта, она потянула его к себе. Ее шепот коснулся его уха, это было невероятно, однако же это было. Он остро чувствовал ее запах, а ее магия жадно затягивала его вихрем. Синхарт не видел глазами, как приведенная им в движение, мириада бесчисленных острых игл впивалась разом в его тело. Его снедала ее близость. Медленно склонившись к ее изгибу шеи и плеча вдыхая аромат, провел носом до ее уха:

- Ты подобна терпкому вину, - не колеблясь, прошептал в ответ, игнорируя ее предостережения.

По жилам словно побежала новая кровь, стремительно обращаясь в жгучий огонь с отголосками острой боли. Налитая усталость, улетала перышком в небытие. Ему нравилась ее сила, он тонул в темном океане скверны, боль и наслаждение обуревали его, и это было невыразимо приятно.

Синхарт напряжённо взглянул в глаза Сахейлы. Слова, никак не могли передать то, что он ощущал, их раздуло бы пустым ветром.

Сила сдавливала его жгучим кнутом. Огонек освещал, как густая, теплая, черная кровь устремилась из его носа к губам, липко капая на каменистый пол. Слизывая текущую из носа кровь, он с трудом подавил дрожь, и инстинктивное желание прижать ее к себе.

Перенасыщенный, тяжело дыша он нехотя отстранился от нее, и с нарочитой мягкостью снял ее руки со своей шеи. Отблеск сумбурных эмоций в его взгляде выписывал танцем блик огня. Голова слегка кружилась, в груди жгучими ударами стучало сердце.

Широким шагом, он проложил короткий путь до кувшина с водой, его не покидали неотвязные думы.

- Я предпочел бы найти твоего мага в одиночку, и попросту притащить его к твоим ногам, но такой вариант тебя не устраивает, верно? - сильно сжимая рукой кувшин, он налил стакан воды, слегка наклонившись вперед, окатил им свое лицо, смывая кровяной потек. А после налил другой и неспешно приближаясь, протянул его Сахейле. Вдумчиво произнося, - тебе нужно восстановить свои силы, колдунья, если ты не хочешь, чтобы я понес тебя на руках прямиком в лес.

Чаша выскользнула из ослабевших пальцев, с тихим звоном разлетевшись на осколки у их ног. Сахейла растерянно замерла, ослабила бдительность, на краткий миг позволив наемнику увидеть себя беззащитной, уязвимой… унизительно беспомощной. Практически лишенная магической силы, колдунья едва ли могла противостоять Синхарту, посмей тот навредить еще сильнее.

Она прижала к себе ладони, в попытке скрыть от мужчины мелкую дрожь, выпрямилась и гордо вздернула подбородок, стремясь сохранять остатки былого достоинства. Ее лицо осунулось, под глазами залегли темные тени, в некогда черных волосах серебрилась светлая прядь. Сахейла отдала ему больше, чем того требовала необходимость.

- Полагаю, - ее голос звучал устало, - это значит, что ты доволен платой. Отложим до завтра, мне нужно привести себя в порядок и собраться. Или ты всерьез решил, что я отправлюсь в путешествие в платье?

Смерив взглядом обескураженную колдунью, он вскинул бровь, подмечая то, что она находила в себе силы выглядеть надменно. Он сделал вид, что не замечает то, что она обессиленно дрожит. Ему не хотелось втоптать ее гордость в злобной насмешке.
Он желал только одного - как можно скорее покинуть таверну. Отбросить чуждые ему сомнения и колебания и вернуть свое сосредоточенное состояние. Не мучить себя бесплодными думами. Ее магия все еще приятно резонировала, сейчас он слишком остро реагировал на Сахейлу и ему это было не по духу.

Слушая ее усталое звучание голоса, он раздраженно направился к массивному столу, где одиноко лежал охотничий кинжал, пристегнув его к ремню, он мысленно подмечал: «Столько отдала сил, и такой короткий срок на восстановление? Занятно». Он не стал расспрашивать о ее магии, как не хотел бы чтобы расспрашивали его. Думы в голове, лишь толикой украшала хмурая морщина на лбу.

Синхарт пожал плечами и остановил шаг около Сахейлы:
- Отчего же и не пойти, ты не дурно в нем выглядишь, – с самодовольной ухмылкой проговорил он. Немного помедлив, внимательней ее осмотрел, вглядываясь в ее осунувшиеся лицо, он разочарованно покачал головой, отмечая еще раз ее слабость. Прикидывая, как далеко она могла жить от этого места, он хотел удостовериться, что она доберется. - Можешь воспользоваться моим конем, он мне сейчас не нужен, это будет более чем разумно для тебя.

Синхарту не раз случалось видеть результаты действий своих потребностей на разных лицах. Он не сожалел о прошлом и его не мучала совесть, он всегда относился к людям, как к средству достижения своих целей. Несомненная истина: бесчувственно оставляя каждый раз раненого зверя на поприще своей судьбы. Но не в этот раз. Он дал ей слово, а это многое значит.

- Я найду тебя, если ты не озвучишь мне место встречи.

Спустя некоторое время. Он отправился к выходу таверны, не молвя больше ни единого слова. Синхарт откинул засов, но дверь была заперта снаружи на замок. Ему не хотелось суетиться с отмычками и тратить на это время. Выругавшись, он склонился к замочной скважине, сжимая пальцы рук колдовал огненный поток в форме иглы. Нагревая огнем металл замка, ждал пока тот не станет чуть более податливым, а после выбил дверь ногой, громко. Достаточно громко, чтобы спугнуть ютящихся рядом птиц на одинокой ветке и заинтересовать стражу. Нужно было убираться скорее. Свистнув вороному коню, он оглянулся на силуэт Сахейлы, прежде чем покинуть таверну, он хотел удостовериться, что та стояла на ногах.

- Северные ворота, на рассвете, - сухо отозвалась колдунья и, лишь когда Синхарт скрылся за дверями таверны, позволила себе облегченно выдохнуть.

Сахейла была не готова к тому, что встретит существо подобное ему посреди Кальфеона. Как же давно она последний раз пересекалась с одержимым? С Валенсии, пожалуй. Но тогда в ее распоряжении были сильные чары, надежные клетки и крепкие цепи.

- Доверия он не вызывает, - Оддлейв выступила из тени, хмуро рассматривая женщину. От нее резко пахло свежей кровью, - ты уверена?

- Нет, - колдунья устало помассировала виски, отгоняя так некстати подступившую головную боль, - своенравные мужчины мне не по вкусу… но выбирать не приходится.

Ее спутница лишь усмехнулась, последовав за женщиной прочь из таверны. Не смотря на свинцовую усталость, с каждым шагом походка Сахейлы становилась все тверже.


Над крышами домов забрезжил рассвет, окрашивая мир вокруг нее в тусклые багровые тона. Сахейла зябко поежилась, когда морозный ветер забрался под дорожный плащ и прикрепила к седлу длинный, завернутый в промасленную ткань, сверток. В утреннем свете блеснула стальная перчатка, старый ведиант, явно повидавший не одну битву.

Выглядела она свежо, словно за несколько часов до этого и не теряла львиной доли магических сил. Времени на то чтобы привести себя в порядок, у колдуньи ушло даже больше чем на сборы в ее вынужденное путешествие. Одета она была менее броско, но все еще дорого: в теплый, вышитый серебром дублет, штаны и высокие сапожки на маленьком каблуке. О произошедшем напоминал лишь магический фон, вязким шлейфом окружавший ее фигуру и исходивший от россыпи дорогостоящих камней-накопителей.

Под подошвой ботинок заскрипел свежий снег. Женщина погладила вороного жеребца по шее, подавила желание в очередной раз проверить свою поклажу, две добротные седельные сумки, и огляделась, надеясь наконец увидеть наемника. У ворот лениво переминалась с ноги на ногу стража, без особого интереса поглядывая в сторону одинокой путницы. Спешили на работу хмурые работяги, но никого похожего на Синхарта.

Задолго до рассвета.
Он и не думал ждать ее в центре городских ворот, как конь на привязи. У него была мысль, куда занимательней.
Вскарабкавшись на стену вблизи северных ворот ту, что обычно не патрулируют, он удобно устроился оперевшись спиной о каменную стену. Морозящая атмосфера была приятна. Ему предстал чудный вид на заснеженную рыночную площадь, а с другой стороны развилка из города. У дороги расположились угодья, тренировочная площадка с одинокими манекенами и конюшня на сеновале которой похрапывал стражник. Все это было у него перед глазами, как на ладони.

Мысленно скрежетал, как глупо он поддался своему любопытству и как успешно его затянуло в трясину сделки. Коротая время, он прокручивал в голове последние события, раскуривая одну из едких самокруток:

«Она могла бы подумать, что я практикую темную ворожбу. Колдунья - сильная. Видимо, видала не малое, могла и спутать с одержимым черным духом. Так было бы даже лучше, - убеждал себя Синхарт. - Не думаю, что она прощупала в полной мере, кем являюсь, черные камни и амулеты, должны добротно скрывать фон...»

Светало.
Уперевшись локтями о край стены он запрокинул голову к небу, и отрешенным взглядом фиолетовой глубины провожал кучерявые облака с насыщенным оттенком багрового цвета.
Нахмурившись, он невольно вобрал носом знакомый аромат. Немного подойдя к краю, он увидел вдали улиц Сахейлу. Она направлялась к месту встречи, довольно бодро вела коня за поводья. Невольно вспомнив ощущения от ее магии, он сжал зубы и выругался, отгоняя из головы бередящие мысли.

Синхарт не спешил к ней. Предупреждая возможную опасность, рыскал взглядом, никто ли не плетется за ней. Ему никак не хотелось подставлять себя. Он не знал ее, да и время для сбора информации не было.

Наконец, мягким почти бесшумным шагом он приближался к ней. Склонившись к ее затылку, он выдохнул в ее волосы обволакивающий серый дым с едким запахом диких трав. Затем, бросил остатки курева в рыхлый снег недалеко от ее сапожек.

- О чем грезишь, Сахейла? - Гортанным голосом риторически спросил колдунью. Откинув капюшон на плечи, он лениво обошёл ее легким шагом, обводя взглядом ее амуницию, заостряя внимание на ведианте.

Перед ней, он стоял экипированный в легкую, на вид камуфляжную ткань, казалось бы совсем не защищенную, если бы не виднелась кольчуга у шеи. На пластинчатом поясе был закреплен кожаный кисет, на голенище сапога блестело навершие кинжала. Через плечо, на спине набок висела небольшая скатка.

Окинув холодным взглядом жеребца, а точнее его поклажу, непроизвольно нахмурил брови.

- Жеребца придется оставить на привязи у леса. Вглубь его не проведем. Барахло, - указывая пальцем на дорожные сумки, - что ты нацепила на него, это все необходимо?

Его раздражали любопытные взгляды и уши скучающей стражи. Давая это понять Сахейле, он качнул головой в сторону дороги.

Пронзительно заржав, конь рванул в сторону от Синхарта, вырывая поводья из рук хозяйки. Сахейла тихо зашипела, от неожиданности и боли в рассеченных пальцах, стараясь не попасть под копыта испуганного животного. Потребовалось время чтобы его усмирить, драгоценное время которое они бы уже потратили на дорогу.

- Тише Князь, успокойся, - теплые губы мазнули по ее ладошке, коричневый сахар смешался с кровью, но, казалось, животному было все равно. Князь нервно переступал копытами и в страхе таращил глаза на ее спутника. Колдунья с неодобрением посмотрела на мужчину через плечо, - будь благодарен, что я не прихватила с собой карету и личных слуг.

Она отвернулась и, достав платок, наспех перевязала пальцы. Похоже сам Синхарт собирался преодолеть весь путь пешком, и женщина не собиралась ему в этом препятствовать. Сахейла легкомысленно доверила ему свою жизнь, осталась один на один с этим существом, но теперь сомневалась в правильности принятого решения. Его внимание льстило. Она даже находила тварь внутри него чарующей, как и все связанное с черными духами. Но довериться?

Верность наемника можно купить за деньги. Синхарт же не требовал иной платы, нежели ее магическая сила, все что у колдуньи было – его пустое обещание сопроводить ее до нужного места. Она понятия не имела что он из себя представлял и на что был способен.

И еще эта отвратительная привычка подкрадываться со спины…

- Полагаю, ты знаешь короткий путь, - она ловко забралась в седло и направила животное прочь из города, - как много времени займет дорога?

- Мы достигнем леса раньше, чем солнце окажется на юге. Если, твой нежный конь не откинет копыта раньше времени.

У выхода из города, на тракте у конюшни, ждал оседланный, как смоль рысак без всадника. В отличие от коня Сахейлы, тот на приближения хозяина отреагировал менее эмоционально; Синхарт резво вскочил в седло, но прежде, позаботившемуся конюху кинул маленький мешочек, в котором раздался звон монет.

- Сахарком с ладошки на дорогу не угостишь меня, колдунья? - натягивая поводья, протянул в легкой улыбке, поглядывая на импровизированную повязку женщины.

Сверкнув вызывающим взглядом, он призывал жестом Сахейлу к скачке. Резво склонившись к рысаку, громко прорычал гоня того вперед.

Сизые облака бегло поглощали солнечный диск на лазурном небе. На севере темнел Заповедный лес Бри; минуя широкий тракт и развилки, всадники уверенно сокращали путь, через сельские поля, огибая мельницы и заснеженные цветочные луга. В белых пейзажах черные кони летели воронами без роздыха, навстречу призрачному дыханию зимы.

Минуя препятствия, всадников приветствовала белоснежная опушка, подле которой раскинулся тенистый лес Бри. От леса волнами исходили истошные магические волнения, магия чужака раскинулась тленом по лесному покрову, переливаясь с фоном артефактов древних. Безмолвно скрежетала энергия, будоража малых черных духов. Меж крючковатых торчащих ввысь стволов ольхи, тревожной аурой цокнула одержимая косуля.

Синхарт замедлил езду, поглаживая темную гриву обеспокоенного рысака, скидывая небрежно капюшон на плечи, внимательно осматривал зорким глазом ландшафт прилесья. Ровное дыхание следопыта выходило облачком пара. Он осторожно наклонился к холке, и заинтересованным взглядом исследовал заносную порошу, точно читая занятную книгу. Вбирая носом разряженный воздух словно что-то почуял, повел головой на восток в сторону леса, затем на север к горам.

Недовольно заржал рысак, передавая настроение всадника. Синхарт неспешно повел, перебиравшего копытами мягкий снежок, коня вперед. К развалам старой фермы.

Дергая поводья, он резко развернул рысака к колдунье, нарушая тишину низким голосом:

- Живность хаотично топчет след, и не она одна, - спешившись, он присел на корточки, очерчивая рукой рыхлую поверхность, указывая Сахейле на хаотичный людской танец стоп поверх копытного следа. - Отпечаток рельефный, явно оставленный ночью во время поземки, выходной след ведет прямо в лес. Кто бы тут ни рыскал, кроме одного, остальные явно не жильцы - смердит мертвечиной. Одна ступня костлявая, а другая босая, вот женская, и еще пара несвежих следов.

Недоверчиво глянув в холодные глаза Сахейлы, он задумался о том, как он не терпит вонь смерти с привкусом гнили. В полуприседе Синхарт смотрел сквозь колдунью, поглощенный в превший отблеск воспоминания - не терпел на дух некромантию. Непроизвольно для себя следопыт брезгливо наморщился, и живо выпрямляясь принялся лихо отряхивать с кожаных перчаток липкий снежок.

- Легкомысленно ведет дела маг... некромант, - недобрым тоном сказал следопыт, осматривая небрежно выкопанные могилки, в одной из которых торчала берцовая кость, замерзший в лед скомканный лоскуток кожи с символами.

По оставленным в разное время следам было понятно, что тут произошло. Хозяин беспорядка и его умертивия рыскали по старым могилам. Не понятно было, почему маг не скрывает своих деяний, напротив небрежно оставляет след. И это только в одном месте, которое они нашли, следопыт был уверен, что в лесу будет больше зацепок и, возможно шлейфов вони. В очередных раздумьях, Синхарт пошарил пальцами в кисете, доставая самокрутку, и глянул на Сахейлу:

- Чувствуешь что?

- Духи беснуются, - она ответила не сразу, напряженно вглядываясь в сторону леса.

В темнеющие стволы деревьев, в раскидистые, припорошенные снегом, ветви, в цепочку едва различимых следов, уходивших куда-то вглубь заповедника. С трудом отличавшая человеческие следы от звериных, колдунья видела перед собой лишь невнятное месиво из снега и грязи.

Сахейла спешилась, последовав примеру спутника и, достав из седельной сумки карту, развернула ее на промерзшей каменной кладке.

- Полагаю, нам нужно в сторону гор, - ее палец прочертил полукруг, выделяя горную гряду отделявшую здешние земли от Флорина, - мне говорили о пещере… придется поискать.

Она нахмурилась, вновь с беспокойством посмотрев в сторону леса. Чуждая женщине магия, холодная и тошнотворно сладкая, простиралась едким шлейфом между деревьев.

- Идем дальше, - Сахейла встрепенулась, свернула карту и вернулась обратно к жеребцу. Щелкнули ремни, в руки женщины упал плотно завернутый в ткань клинок, - тем более, что нам любезно предоставили след из хлебных крошек.

Музыка для фона:

- Коней оставим, они будут помехой. - Синхарт глубоко затянулся самокруткой, едкий дым обжигал глотку, выпуская серый клубок дымка, смуро глянул в кучерявые облака, поднимался ветер. Он повел рысака по направлению к заброшенной конюшне.



Фермерская конюшня выглядела так, будто в нее разгоряченный тролль метнул большущий валун. Дыра в крыше, была окантована, торчащими по разные стороны балками. У стены лежал закованный в лед стог сена. Следопыт не крепко привязал жеребца в стойле, чтобы тот в случае опасности мог дать деру. Еды для коней не было, но Синхарт несколько минут прогревал, магией огня, замерзшую воду в длинной поилке. Жеребец ему был дорог, потому в небольшой сумке у седла, всегда лежала пара амулетов, на отвод глаз от хищников. Но лес Бри был полон отнюдь не хищниками, а духами и защитить животину от одержимости он не мог. Надеясь только на то, что поимка некроманта не затянется надолго.

Следопыт снял с плеча скатку, и размотал ее в длинный, покрытый лоскутками ткани под листву, инкрустированный камнями, светло-серый утепленный плащ с капюшоном. Он подошел к Сахейле и настойчиво всучил плащ в руки, объясняя ей, что так она будет менее заметна.

- Пойдем скрадом, ступай за мной следом, Сахейла.

Обнаруженный ранее след идущий с северо-востока, вел путников извилистой, запутанной тропой. Кроны хрустели ветром, с неба спешно падал колючими хлопьями снег. Следопыт вел их, не срывая с губ ни одного слова.



Лес вел монолог: шурша, треща, рокоча. Синхарт безмолвно указывал жестами рук, когда остановиться, и в какое направление им красться дальше. Они обошли подлеском несколько заботливо заготовленных некромантом ловушек. Синхарт в сотый раз прислушивался в глубины леса. Бродящих без устали руинных големов, меж стволов одержимых деревьев, он не намеревался атаковать, ударь одного и встревожатся остальные, только время и силы тратить, потому легкий шаг путников никого не тревожил.

Возле величавого дерева он остановился, здесь не стало никаких троп. Птица в усмешке глядя красным взором на путников с ветки, неприятно каркнула, и метнувшись в сторону, скрылась. По стволу старого дерева были высечены свежие засечки, у низов торчали синие ногти в том месте, где была содрана кора. Порывом ветра, их окатила незримая холодящая волна, с едва уловимым смрадом. Синхарт закрыл глаза, старался нащупать правильное направление, слишком много похожих шлейфов вони разносилось в округе, и все как один окутаны смертью.

Безмолвно маня Сахейлу пальцами, он призвал двигаться дальше. Блуждающие черные духи, тенью любопытства с помесью ненависти тянулись за путниками. Синхарт и Сахейла приближались к подножью горы так же, как к ним приближалась скверная магия чужака. Он все чаще чуял нежить; виляя меж костлявых, вел колдунью вперед. Лес Бри с каждым шагом менялся, как и менялось настроение. Деревья, в чьих стволах прорастала древняя руина в форме лица, впитавшая в себя черного духа, источала досаду; стволы опоясывали высеченные символы на древнем языке, которого Синхарт не знал, и думал что разобрать все закорючки, может только тот, у кого больна голова. С веток свисали черепа и конечности. Убранство было развешано для черпанья сил некромантом с источаемой руинами энергией. Исток магии, находился близко, гулким эхом раздаваясь из горы.

Синхарт принялся подниматься по склону горы, под стопами брызнули мелкие камешки. Каменная гряда тянулась ввысь, местами подъем был крутым и скользким, деревья завязали узлом свои корни, которые могли стать капканом под снегом. Маленькие руиные пауки замерли камнями в снегах, брезжа слабой аурой. Он поглядывал в сторону Сахейлы, нужна ли ей помощь. Синхарт не спешил, оставлял след так, чтобы колдунья ступала по проложенному пути. Ветер бродил между ними, стегая неприятно ледяными цепями. Отвратительная погода и еще более отвратительные каменные тропы, изогнувшись гадюкой, покрытые языками льда.

«Паскудное место, в бездне у Кзарки и то уютнее.» - Думал он.

Все выше, им встречались иссохшие трупы, много трупов застывших в ужасной гримасе, в неестественных позах, немыми изваяниями безумного скульптора. Они остановились на середине горы, не доходя до вершин, в нескольких шагах от каменного карниза, где раскинулась широкая трещина. Еще несколько мгновений назад весь пейзаж открывающийся с высоты был прекрасно виден, но теперь его затянуло белесыми облаками. Одежда Синхарта, была инкрустирована камнями, дающие тепло, хоть и не полностью защищающее от колючего холода так, же как и был инкрустирован плащ, который он навязывал Сахейле.



Они достигли порога мрачного жилища некроманта. Входное отверстие в пещеру, было усеяно магическими капканами, источающими достаточно предупреждающих волн, чтобы их могли заметить и устранить. Синхарт и не думал приближаться и аккуратно обезвреживать западню, ему скорее было любопытно, что учудит колдунья.

Наконец, он развернулся и склонился ближе к Сахейле, а губы скривились в неком подобии улыбки, больше схожей на ухмылку, и процедил в пол голоса:

- Как думаешь, некромант оценит твой макияж?

Тем временем в пещере, шесть умертвий покоившихся громоздком костей, неспешно приходили в движение. Нежить, была гораздо сильней, чем та что бродила меж стволов ольхи, у подножья горы. Она с хрустом направлялась к выходу, таща гнилостные, мерзостные конечности, держа в кистях меч, палицу, лук. С агонией в пустых глазницах, желала встретить гостей костлявыми объятиями.