Опаленные листы

Они ехали в Медию так быстро, насколько могли. Лелианте становилось все хуже, Талирон достаточно быстро понял, что это яд, но девушка пока держалась за счет магии природы, а дело надо было сделать немедленно, пока не поздно. Потом полуэльф займется ядом, по признакам он догадывался, что это за яд, и уже продумывал лечение.

Кесера, Арадриан и Синхарт ждали их на месте. Талирон увидел, как переглянулись Лель и Синхарт. Что-то больно кольнуло в груди, но он убедил себя, что ему кажется. Ведь кажется же … не могла же она перечеркнуть все, через что они прошли вместе ради этого … этого … на уме вертелось несколько весьма нелицеприятных эпитетов… Талирон гнал от себя мысли, вместе с Кесерой занимаясь зарядкой и маскировкой бомб в мешках, заполненных картошкой, мукой и другими продуктами.
А эти двое продолжали переговариваться. Синхарт проявлял слишком сильное беспокойство на счет состояния Лель. И Талирон, наконец, повернулся и сказал, что это их дело, его и Лель, но … мужчина обнял ее, так, словно имел на это право. А она не оттолкнула, виновато глядя на полуэльфа. Теперь он понял ее задумчивость в дороге, странные взгляды и отстраненность. Земля уходила из-под ног, казалось, что он падает в бездну по спирали. Хотелось налететь на этого урода, избить его смазливую рожу ... Но что бы это дало? Она уже сделала свой выбор, а такая вспышка только показала бы его, Талирона, слабость. В груди болело, казалось, он умирает. А взгляд упал на карту пещер, где красовались три точки – артефакт, склады с оружием и несущая стена в соседнем от основного коридоре. Решение пришло само.

Арадриана полуэльф отправил к стене, самому ближнему месту. Синхарта к складам. На себя же он взял артефакт, самую дальнюю точку. Полуэльф понимал, что простого грузчика с мешком так далеко не пропустят, план появился в голове уже внутри пещер, когда Синхарт показал знак и их пропустили.
Отделившись от своих, Талирон прошел по коридору не далеко. Уже за ближайшим поворотом проходящий мимо мужчина посмотрел на него с удивлением. Дожидаться вопросов полуэльф не стал, он просто встал, опустив мешок на пол, а дождавшись, когда человек подойдет ближе, просто молча ударил его  в горло, быстрым ударом. Пользоваться ножом он не хотел – не хотел оставлять следов крови. Когда мужик схватился за горло, Талирон оттащил его в темную нишу и там свернул шею, а потом надел его серую куртку, вытащил бомбу из мешка, обернув его тканью, и так пошел дальше.
Пройти спокойно получилось только половину пути. Талирон не думал о разговоре, состоявшемся за несколько минут до операции, прогнал все мысли, кроме сиюминутных, загнал боль в самый дальний угол, ведь если он ошибется, остальные будут в опасности, Синхарт будет в опасности, а его потеря принесет Лель боль… Он не хотел причинять ей боль. Он хотел только, чтобы она была счастлива. Он не справился, не смог дать ей этого. Что же, возможно, это получится у другого. А для этого этот другой должен выжить. Любой ценой.

Когда до назначенного места оставалось всего ничего, Синхарт, а за ним и Риан сообщили, что их раскрыли. Напряжение в воздухе чувствовалось почти физически, люди начали внимательнее всматриваться в лица друг друга. И вот …
- Эй, я тебя не знаю, кто ты такой? – довольно громко произнес мужчина, только что прошедший мимо, но обернувшийся на полуэльфа, скрытого под капюшоном.

Вокруг сразу стало очень тихо. Они стояли на перекрестке, рядом остановилось еще два человека, но только один был вооружен. Рядом были лаборатории, вспомнил полуэльф карту. Скрываться дальше было бессмысленно, как и пытаться убедить их, что он свой, просто новенький, из недавно прибывших. Талирон обнажил катану и разрубил слишком внимательного одним ударом почти пополам одним слитным движением. Откуда у него взялись такие силы, он не знал, продолжая не допускать лишних мыслей в голову, ведь ошибки допустить было нельзя – эти двое должны выжить, их ждут. Двое безоружных побежали, одна из них закричала, но брошенный кинжал оборвал крик на середине, а второго догнал еще один кинжал.
Однако, тревога поднялась. Больше не скрываясь,  Талирон побежал к артефакту, желая только успеть добежать до нужного места. Не добежал. Навстречу появился небольшой отряд. Пришлось сворачивать в надежде добежать кружным путем. Но и там его уже ждали. Полуэльф метнулся в еще несколько мест, понимая, что все дальше от артефакта. И тут наткнулся прямо на него. Мелькнула шальная мысль положить бомбу и уйти в другой город, но времени набрать адрес  ему не дали. Положив бомбу за артефакт, Талирону пришлось уводить преследователей, чтобы они не заметили ее и не сделали что-то.

Удача сопутствовала полуэльфу, но не долго. Он мчался по коридорам, проскакивал залы и комнаты, пока не понял, что его куда-то загоняют. Логично было предположить, что в тупик. Но сделать что-то беглец не мог, только приказать остальным, чтобы уходили. И вот его загнали в большую комнату, даже залу, по всему похожую на лабораторию. Тут стояли какие-то приборы, колбы, реторты и перегонные кубы. В дальнем конце была дверь, но по лицам людей в сером было ясно, что это не выход. Талирон поднял катану и приготовился защищаться, повторив Синхарту и Риану, чтобы уходили скорее.
Сейчас Талирону надо было действовать по принципу "один удар – один труп" и держаться как можно дольше. Так и было до того, как лезвие прошло между ребер очередного нападавшего и застряло в кости. Пришлось выпустить оружие из рук. Несколько секунд полуэльф просто уклонялся, ища выход, не желая сдаваться просто так. И вот взгляд упал на вешалку, обычный шест с насадкой с крючками. Брюнет схватил его, отбил насадку и начал действовать им, вспоминая уроки, данные мастером еще в Валенсии. Дробящие удары оказались ничуть не хуже рубящих. Он не считал нападавших, просто отбивался, пока не осталось никого на ногах, кроме него. Несколько раненых стонали на полу, остальные лежали без движения. Их оказалось не так много, всего семеро, а полуэльф не понимал, как справился с ними, отделавшись несколькими порезами. Как, почему, ведь он искал здесь смерти, как избавления от той боли, что последует, если он выйдет отсюда. И он боялся, что не вынесет ее. Талирон пошел к выходу, но услышал топот сапог новой партии преследователей. Иного пути он не видел и скрылся за той дверью, в дальнем конце комнаты, все также сжимая в руках шест.

Это действительно оказался тупик в конце тупика – маленькая комната, заставленная небольшими деревянными ящиками, а на одном из них стояла подставка, накрытая стеклянным колпаком. Движимый любопытством, ведь терять уже было нечего, он застрял здесь, Талирон подошел посмотреть. И тут же отпрянул. Под стеклом находился черных дух.

- Не бойся, я не разрушитель, - раздался в голове полуэльфа шепот, похожий на шуршание пепла в костре.
- Думаю, все так говорят, - не смог удержаться от ответа Тал.
- Я знаю, что происходит – это место сейчас будет уничтожено, я не хочу умирать вместе со своими недругами, - спокойно продолжил дух.
- Откуда …
- Из твоей головы, - не дал договорить сгусток тьмы. – Прости, но только так я могу общаться.
- Ясно, - кивнул брюнет. – Но какое мне дело, хочешь ты выжить или нет, да и как я смогу тебе помочь, я застрял здесь, как и ты.
- Позволь мне войти в тебя, - просто, словно это было само собой разумеющимся, сказал дух. – И я смогу сделать так, что мы выживем.
- Нет!
- Ты боишься, но я слишком слаб, чтобы сопротивляться твоей силе воли, а ты очень силен… но не хочешь жить, - удивился он, продолжив зондирование. Талирон молчал, не отрицая. – Но ты же видел ее лицо, видел ее взгляд. Она на перепутье, она запуталась. Ты же хочешь ей добра? Хочешь ей счастья? Вдруг она совершила ошибку? Вдруг она поймет, что сделала не правильный выбор? Твоя смерть не оставит ей выбора. Твоя смерть навсегда оставит ее в сомнении. А сомнения отравляют счастье.
Талирон слушал этот шелестящий голос, как загипнотизированный. Боль, разочарование, гнев снова поднялись наружу, кулаки сжались так, что костяшки пальцев побелели, а из порезов на них пошла кровь. Дух говорил о надежде. Но была ли она? Талирон боялся поверить, ведь еще одно разочарование точно добьет его. Но подчиниться черному духу, после всего, что он о них узнал… Ни за что!
"Взрывай уже!" – приказал он Кесере по ментальной связи, пока не дал коварному созданию уговорить себя.
В этот момент раздался взрыв, своды пещеры начали падать, пол задрожал.

Талирон, пытаясь сохранить равновесие, сделал неосторожный шаг вперед. Потом еще один. И его рука задела колпак, удерживающий духа. Тот не замедлил воспользоваться ситуацией и вылетел на свободу.
- Спасибо, за освобождение, - прошуршал дух, хотя знал, что это случайность, и влетел в полуэльфа в тот момент, когда на него обрушился камень, огонь и магия из сломавшихся артефактов.
Брюнет даже не успел ничего сказать, ничего подумать, как все заволокло жаром и тьмой….

- Мы будем едины, - прошелестел голос во тьме. – Ты и я. Я буду жить в тебе, пока ты будешь во мне нуждаться, сделаю так, чтобы ты смог жить, дам тебе силы.
- Зачем мне жить, - отвечал хриплый мужской голос, он звучал незнакомо, в нем было столько муки. – Я больше ничто, я раздавлен и смят.
- Ты глуп, твой уход ничего не решит, твой уход сделает только хуже. Я позабочусь о тебе до тех пор, пока ты не будешь готов жить дальше без меня. Это моя тебе благодарность за освобождение, - прошелестел голос.

И все стихло. Боль ушла. Осталась память о счастливых днях, о суете и переживаниях. Но сейчас они казались … чем-то странным, чуждым. Она ушла, значит, так надо. А у него есть дела. Тенебрис нужны деньги. Это значит связи, заказы и много работы. Пора заняться делом.
Руки поднялись и раскалились, как угли в разжигаемом костре, делая камень над головой вязким и текучим. Камень плавился и возмущенно шипел, но опадал кляксами вниз. Когда над головой показалось синее небо, он вылез на поверхность, не забыв прихватить и шест, чудом уцелевший при завале. Он шел, спотыкаясь и опираясь на шест, помня, что его ждут, что у него есть неотложное дело, а это значило не обращать внимания на боль в ноге.

Его возвращению удивились, хоть и не все, но ему было безразлично. Кесера кинула взгляд, словно узнала в нем кого-то, он даже понимал кого, тоже заметив отпечаток духа на эльфийке. Синхарт (имена постепенно возвращались в сознание) твердил Лелианте, что Тал жив. И сейчас он вспомнил имя.
Его звали Талирон, его воспитывала ведьма, он сбежал, в его жизни многое произошло. И все же это было не важно. Отчего-то девушка в руках Синхарта была важна, его тянуло к ней. Нет, это не связано с годом, проведенным вместе, тут другое, совсем свежее. Да, конечно. Теперь и память была не нужна – он чувствовал яд в теле девушки, как нечто чуждое, чего там быть не должно, он знал, что нужно делать. Освободив плечо Лель от одежды, он прижал к нему ладонь.
Он знал, что ей будет больно, и хотел, чтобы ей было больно, а часть его заметила муку в ее глазах, что доставило ему удовлетворение. Магия из его тела высвободилась яростным пламенем и прошлась по венам эльфийки. Магия касалась только яда, не причиняя вреда крови и внутренним органам, только боль. Он чувствовал ее, как свое продолжение, управлял ею, направлял в те места, где оставались самые крохотные частицы чуждого для тела девушки вещества. А когда все закончилось, полуэльф отнял руку, оставив отчетливый след на плече. Заживет, решил он равнодушно, это не смертельно.
Бросив взгляд на Синхарта, он заметил и в нем чуждые элементы. Его рука дернулась к нему и тут же замерла. Движение было настолько коротким, что никто и не заметил. Нет, решил он, этот пусть несет свое бремя дальше.
- Кто ты? – когда все закончилось, спросила Кесера.
- Очищение, - ответил дух устами своего носителя. Пока он занял его место, пока еще мог сохранять себя отдельно он полуэльфа.
- Ты еще что-то помнишь? – уточнила эльфийка.
- Да, но память угасает, - ответил снова дух, пояснив юноше, но так, чтобы никто не догадался, что сейчас говорит не Талирон.
- Тогда надо спешить, - Кесера поднялась с колен и спешно зашагала к лошадям, не оборачиваясь, зная, что дух последует за ней.
Дух на секунду растерялся, ведь знал, что это подчиненные его носителя и им надо что-то сказать. Он скомканно поблагодарил за работу, сказал, что позовет, когда будет новая, и поспешил за Кесерой.

Они сели на лошадей и направились на запад. Дух не возражал, ведь скоро он потеряет власть над этим телом. На секунду он задумался, не променял ли одну тюрьму на другую, но тут же ответил себе, что нет, ведь он сделал это добровольно, к тому же выполняя свое предназначение – помогать, а этому полукровке помощь была нужна.

- Рассказывай, - коротко сказала эльфийка, правя лошадью.
- Братство поймало меня, когда я … ах, ну да … - осекся дух, понимая, что это очевидно, а его спрашивают о другом. – Я запечатал его примерно, как запечатали тебя, но его печать можно будет открыть только однажды, когда он сам этого захочет. Когда очистится. И я закрыл его на уровне желаний, дальше он не пойдет, но раз я в нем, то моей магией он пользоваться сможет.
- Желаний … - задумчиво произнесла Кесера. – Значит ни чувств, ни эмоций … Какова твоя магия?
- Очищение, - пожал плечами дух. – Я вычищаю то, чего не должно быть.
- Только тело?
- Не только, но ему придется учиться и познавать свою магию. И мне пришлось убрать его магию ветра почти целиком, иначе мой огонь не помещался, - предупредил дух.

Кесера продолжила задавать вопросы, а дух отвечал. О том, что происходит с Талироном, чему и как его учить, чем помочь, об условиях, при которых дух оставит его и о многом другом. Они говорили, пока дух не начал запинаться, сопротивляясь силе воли полуэльфа, но очень скоро он уступил и сначала отошел на второй план, а после смешался с сущностью Талирона, став его продолжением, его магией. И теперь на эльфийку смотрели изменившиеся глаза Талирона, оранжевые с неизменно вертикальными зрачками. Он слышал разговор и не вмешивался, он понимал, что с ним произошло, помнил бурю эмоций, владевшую им раньше, но ставшую теперь ненужной. Покой. Сейчас он желал только его.

Они уехали в Хидель, хотя Кесера и предлагала Оливию, но Талирон отказался, ведь помимо предстоящего обучения ему необходимо было еще и разбираться с делами гильдии.

Они остановились в небольшом доме с задним двором. Там Талирон отрабатывал упражнения с посохом, планируя впоследствии заменить его на глефу. Там же он упражнялся и в магии огня. Полуэльф не мог вызывать языки пламени на кончиках пальцев, как это делал Синхарт, но его руки могли раскаляться до невероятных температур. Мужчина подозревал, что не только руки, но это еще предстояло выяснить.
А еще теперь ему было постоянно жарко, потому пришлось отказаться от так любимых в прошлом плащей и сменить их на что-то более легкое.

Утром Лелианте осознала, что её одежда пропахла лесом, пылью и дымом, а сменного доспеха с собой не было, поэтому решила отправиться к хидельским торговцам, чтобы купить что-нибудь приличное, а не являться на собрание, как подранок, проплутавший по лесам и горам последние дни. Впрочем, состояние её доспеха как раз прекрасно демонстрировало, что ночевать ей приходилось не в постели, а завтракать не восточными сладостями с дорогим вином.

Выйдя из трактира "Майский ландыш", она невесело усмехнулась и провела ладонью по светлым волосам, приглаживая их, а потом подняла потемневшие глаза к ясному небу.

В это утро Талирону пришлось идти за едой в таверну "Майский ландыш". Еда дома закончилась, а идти на рынок мимо "Золотой жабы", где легко можно было встретить людей Энкрошера, ему не хотелось, как и идти в обход - не был он готов к такой встрече сейчас. И вот, на входе он увидел знакомую серебристую шевелюру, непривычно растрепанную сейчас.
Эльфийка окинула непривычно отрешённым взглядом улицу перед трактиром и заметила Талирона... её плечи ощутимо напряглись, а в глазах вновь мелькнула тоска, но девушка не сделала ни шага в его сторону, только смотрела издалека, не зная, как теперь она будет разговаривать с ним.
Но он подошел к ней сам и загородил дорогу, окинув спокойным взглядом огненных глаз. В девушке чувствовалось что-то чужое, неправильное. Рука сама дернулась к шее Лель, но полуэльф одернул себя - не здесь.
- Утра, Лель. Идем со мной, - тоном, не терпящим пререканий, сказал он и сделал несколько шагов в сторону штаба.
- Тал... - она машинально сделала шаг назад и помотала головой, - Не нужно...
- Не нужно что? - остановился мужчина и вернулся к ней.
- Бередить незажившие раны друг друга. - Отвела взгляд и невесело усмехнулась.
- Ты знаешь, куда и зачем я тебя зову? - также спокойно уточнил Тал. - Идем, есть дело.
- Хмм... хорошо... - Лель посмотрела на него темным взглядом, ведь её радужка совсем потерялась в черноте зрачков.
Кивнув, Талирон подстроился под шаг девушки и пошел дальше, ведя ее в штаб.
- Собрание ведь вечером? - Лель чувствовала себя неуютно наедине с Талироном, но всё же пошла за ним, не желая спорить.
По дороге он не проронил ни слова, а стоило им войти в гостиную, как тут же притянул ее к себе, положив руку на затылок, и прижался к губам девушки, прокусив нижнюю. Из мужчины в ранку хлынул поток очищающей магии, снова пронесшийся по сосудам эльфийки. В этот раз боль была совсем не сильной, больше похожей на очень горячий ветер, но все равно он делал свое дело - вычищал из крови все, чего там быть не должно было.
- Тал... пожалуйста... - эльфийка упёрлась ладонями в грудь Талирона, пытаясь его оттолкнуть и прервать поток магии, который выжигал из её крови остатки крови Синхарта. Всё ещё сжигаемая чувством вины, она считала себя не в праве касаться Тала, кем бы он ни стал.
Он не слушал и продолжал, прижав девушку к себе за талию и другой рукой. Это был инстинкт. Инстинкт черного духа, смешанный с желаниями полуэльфа, все еще желавшего девушке добра и уверенного, что происходящее - не правильно.
- Не. Надо! - Лель высвободила потоки тёмной магии, которые до того текли в её теле, а сейчас опутали её коконом и закрыли девушку от магии, природа которой была иной. Во взгляде девушки сейчас тоже полыхала тьма, как бывало и прежде, когда она теряла контроль над своей магией, вот только сейчас она уверенно управляла ею и пыталась выстроить преграду между собой и новой обжигающей магией Тала.
- Не … сопротив...ляйся.. - с трудом произнес Талирон, явно борясь с чем-то внутри себя. Стена отодвинула его и стало видно, как прямо на глазах его руки раскаляются, как угли в очаге, а в глазах полыхает огонь. Губы изогнулись в гримасе боли. - Ты ... не … понимаешь … я должен … закончить ... иначе …
- Оставь. Как. Есть. - Слова Лелианте падали, как тяжёлые градины на сухую землю, а кокон тёмной магии, которым она окружила себя, стал плотнее, из-за чего изменилось даже её лицо - заострилось, глаза стали казаться больше, а губы сжались в жёсткую линию.

- Иначе я … начну жечь твою … магию … - закончил он, словно не слышал. - Я не могу … остановиться …
- Попробуй, - она недобро усмехнулась, ведь злиться оказалось гораздо проще, нежели чувствовать себя предательницей и сгорать от чувства вины, а её тонкие пальцы сплетали потоки тьмы в плотную сеть.
В горле мужчины послышалось рычание, больше похожее на гул огня в сильно разгоревшемся костре. Он протянул раскаленную до белого свечения руку и коснулся кокона Лель, прожигая себе дорогу к ее лицу.
Сплетение темных потоков стало истончаться, но эльфийка пыталась залатать прореху, вплетая новые нити магии в то место, через которое пытался прорваться Талирон. Или не Талирон, а тот, кто поселился в его теле. Лелианте до сих пор не поняла, кто перед ней, ведь чувствовала она мужчину совсем иначе, нежели прежде, хотя на её ощущения могло повлиять и её собственное состояние переполненности тьмой.
Но Талирон все же продолжал движение, позволяя тьме взять запястье в кольцо. Давалось это не легко, но все же …
"Не сопротивляйся, любимая, я не хочу причинить тебе боль," - прошептал он в ментальный канал, не в силах говорить вслух, когда до рассеченной губы Лель оставалось всего несколько миллиметров.
"Не называй меня так!" - В наполненных гневом глазах Лелианте на мгновение вновь мелькнули тоска и отчаяние, но этой слабины хватило, чтобы потоки темной магии дрогнули и ослабли.
Талирон не замедлил этим воспользоваться и снова притянул девушку к себе, запечатывая ее рот жестоким поцелуем, очищающим ее кровь. На сей раз он держал ее крепко, так, чтобы она не могла вырваться. И все же, каким бы ни был, но это действительно был поцелуй, болезненный, агрессивный, жадный поцелуй.
Она вырывалась, отбивалась, пытаясь снова огородиться тьмой, и тратила свой магический резерв на эти уже тщетные попытки, ведь ей было больно, а это заставляло злиться и слабеть.
Но мужчина отстранился только когда закончил то, что считал необходимым. Ему хотелось продолжать обнимать ее, но он понимал, что этого не хочет она, потому опустил руки и разогнулся, но не отошел.
- Как еще мне называть ту, которую я люблю? - спокойно поинтересовался он. Мужчина говорил правду. Он не чувствовала этого, он просто знал, как данность, что любит эту среброволосую эльфийку.
- По имени. - Лелианте сделала шаг назад и опустилась на одно колено, касаясь ранки на губе и с каким-то удивлением рассматривая капли крови на пальцах, а затем подняла злой взгляд на мужчину, - Ты не Талирон.
- Нет, я Талирон, - покачал он головой и присел рядом, пытаясь заглянуть в глаза. - Я не просил этого, но дух изменил мою магию и запер чувства. Я знаю о них, они никуда не делись, только не пробиваются наружу. Прости меня, Лель.
- За что мне прощать тебя? - Лель усмехнулась, всё так же глядя на него почерневшими глазами, и думая о том, что нужно будет дойти хотя бы до реки, чтобы восполнить магию и залечить ранку на губе. Прежних сомнений и метаний по поводу того, что тьмой нужно пользоваться осторожно, в ней не осталось.
- Я не смог дать тебе того, в чем ты нуждалась, не смог понять, чего тебе нужно, - его голос звучал тихо, как затухающий костер. - Надеюсь, у него получится.
Девушка не стала отвечать, лишь поднялась с темным сумрачным взглядом и пошатнулась - состояние было разбитое, да и магии осталось немного, потому что почти всю она потратила на выстраивание защиты от того, кто называл себя Талироном и говорил о своей любви, но вёл себя не так, как мужчина, которого она знала и любила.
Он осторожно поддержал девушку и усадил на стул.
- Кесера сказала, что ты не веришь, что я - это я, - снова подал мужчина голос. - Я могу доказать это только пустив тебя в себя. Если ты этого хочешь.
- Я не хочу. Я не готова. Мне нужно уйти. - Лелианте сдвинула брови и сжала ладони в  кулаки от бессилия и злости.
- Пойдешь к нему? Так любишь его? - тихо уточнил Тал.
- Пойду куда-нибудь, где я смогу напиться магией. Не спрашивай меня о том, кого я люблю. Возможно, уже никого. - Девушка была так же сумрачна, но её взгляд из злого стал пустым и отрешённым, а потом она поднялась и встала на ноги твёрже.
Он не стал ее останавливать.
- Прости меня, - тихо повторил он, опустив голову. В этих тихих словах послышалась тень боли и сожаления, а возможно, только послышалось.
- Мне не за что прощать тебя, - Лель отвернулась и ушла из штаба, немного пошатываясь, но стараясь держаться прямо. На улице она сразу свернула к выходу из города и спустилась к реке, погрузившись в неё прямо в одежде, позволяя магии природы течь сквозь её тело и улавливая чуткими пальцами магические потоки, вплетая их в себя и обращая в тьму.

Когда она закрывала дверь, внутри штаба послышался стук, словно упало что-то тяжелое.

Пол стремительно приближался, а он ничего не мог с этим сделать.

А потом оказался в чертогах сознания, таких знакомых за последние дни непрестанных тренировок. Он зашел в большой полутемный зал, освещенный тусклыми факелами. Одна стена была полностью уставлена всеми видами оружия, известного человечеству, кроме магического, у двух других стояли стеллажи со свитками, а в четвертой была дверь. И весь пол покрывал тончайший слой пепла. Он распространялся из центра зала, где в круге огня в позе лотоса сидела фигура мужчины. Он горел, но словно не замечал этого, медитируя. Вокруг него пепла было больше, он взлетал над огненной стеной и опадал на пол за границами круга.

- Ты снова пытаешься вырваться, - спокойно констатировал Талирон, шествуя по краю круга и ища прореху в нем.
Огонь был не обычным, в нем переплетались оранжевые сполохи огня и прожилки тьмы – это была сущность черного духа. Полуэльф вгляделся в них. За последние дни что-то изменилось, дух как-будто еще сильнее слился с сущностью носителя. Интересно, надо будет спросить у Кесеры, бывало ли такое.
- Успокойся уже, смирись и умри, к чему такие метания? Ты делаешь хуже нам. Я не хочу умирать, но если ты вырвешься, мы умрем оба. Я пытаюсь изучить новую магию, ты же любишь все новое. И все равно мешаешь, - он говорил, а губы горящего мужчины в круге двигались с той же артикуляцией, произнося те же слова в унисон со своим двойником во вне. – А, вот, оно.

Небольшой разрыв нашелся и Талирон протянул к нему руку, выпуская магический поток. Но вместо того, чтобы снова раскалиться, рука начала чернеть, как гаснущий уголь, но магия все же вырвалась. Но это было нечто иное – выглядел поток, как огонь, но был голубого цвета, и обжигал холодом, а не жаром.

- Ого! Как интересно! – воскликнул полуэльф. – Ну вот, наконец, что-то новое. Так это не огненная магия? Это тьма, принимающая разные виды, или жар, способный принять нужную мне форму? Как ты сейчас нагрел в ней воздух, а не прошелся по девчонке огнем, а? Вижу, ты тоже заинтересовался. Настолько, что даже отвлекся от страданий. Ой, извини, что напомнил. Но хватит вмешиваться во внешний мир, мое чудесное, чувственное, доброе Я. Мне не хочется чувствовать эту боль, я не хочу быть виноватым за чужие действия. Мы могли бы так славно повеселиться, если бы те не вмешался, слюнтяй. Сиди здесь. И не отсвечивай! – прикрикнул он зло. Здесь, в  чертогах, Талирон явственно разделялся на два полюса, злого и холодного вне круга и доброго и чувственного, страдающего себя, запертого и пылающего внутри. Он повел рукой, управляя потоком магии, а его двойник в круге повторял движения его руки. От этого движения обычный огонь заместил собой холодный, а тот разбежался по верхушке стены. – Так-то лучше, правда ведь, - заметил он. – Что ж, надеюсь, на собрании ты не испортишь мне все снова.

С этими словами он пошел на выход, взметая пока еще легкие облака пепла. И не заметил, как в круге снова образовалась едва заметная брешь.

Он понял это, когда уже пришел в себя и поднялся наверх принять ванну и переодеться. Но на то, чтобы идти обратно, не хватало ни сил, ни времени. Оставалось залезть в ванну и постараться отрешиться от того, что тянулось из подсознания, словно тонкая струйка дыма, и спокойно обдумать план собрания. Но мысли снова и снова возвращались к эльфийке…

Ты, кого я избрал, всех милей для меня.
Сердца пылкого жар, свет очей для меня.
В жизни есть ли хоть что-нибудь жизни дороже?
Ты и жизни дороже моей для меня.

Тихо слетели древние слова на валенсийском наречии с языка полуэльфа. Кажется, он даже не заметил этого.

А вечером было собрание.
Но Талирон так и не принял решения. Он все еще не мог понять причин, по которым Лелианте ушла от него. Не мог понять, лучше ли оставить ее сейчас с Синхартом или разлучить их, чтобы она вдали от этого мужчины, да и от него самого, Талирона, приняла решение, как жить и с кем. И все же брешь в огненном круге росла, вынуждая поступать эмоционально и не логично. А потому Талирон попросил Лель подняться наверх для личной беседы. Он так надеялся хоть что-то понять…

"Тал, я не ушла… изменила, но не ушла… А потом изменился ты и ушел," – произнесла девушка в личный канал полуэльфа еще внизу.
От этих слов его сердце болезненно сжалось, хоть и не должно было, но внешне это никак не проявилось.
"Тогда нам тем более надо поговорить," – ответил он.
Лель согласилась и прошла за ним наверх. На слова Синхарта Талирон не обратил никакого внимания, ему было безразлично мнение этого человека, забравшего у него жизнь. Да, его он винил больше, чем ее. Ведь видел же, что эльфийка запуталась, и вместо того, чтобы дать ей разобраться в проблеме с тем, с кем она провела вместе столько времени, воспользовался ситуацией и увел ее.

Наверху полуэльф пригласил Лель сесть на диван, а сам, чтобы не поддаваться искушению, прислонился к шкафу, глядя на нее горящими углем глазами. И все же у этого оранжевого цвета радужки появилась тонкая голубая кайма. Талирон ее не заметил, ему незачем было разглядывать себя в зеркале.

- Итак, поясни, что значит "изменила, но не ушла"? – попросил полуэльф бесстрастным голосом.
- Я не знала как поступить, - ответила Лель. – И кого выбрать. Потому что … я питаю чувства … разные … к вам обоим.
- Давай по очереди, - едва сдержал чуждый для своего нынешнего состояния порыв мужчина, но его огненный взгляд все равно прожигал девушку. – Что ты чувствуешь ко мне?
- Я тебя люблю, - спокойно ответила эльфийка, а взгляд оставался таким же темным, каким был утром.
- Хмм … - Талирон казался смущенным, но на самом деле был совершенно сбит с толку. В его голове не укладывалось, как это – любить одного, но быть с другим. Ведь воспитанник ведьмы не познавал этой науки, как все обычные люди, ему пришлось проходить экстренный курс уже будучи взрослым. А потому многие понятия оставались для него идеалистичными, юношескими, либо черное, либо белое. – А что с ним тогда? – уточнил Талирон, имея в виду Синхарта.
- Магическая близость. И не только магическая, конечно, - сказала Лель, следя за его реакцией, но все, что сейчас испытывал мужчина, не могло выйти наружу, все же тот огненный круг был еще достаточно прочен. И все же он не понимал.
- Но потому, что ты не оттолкнула его тогда, я пришел к выводу, что ты выбор сделала, - чуть нахмурился он, сам того не замечая.
- Тогда у меня не было сил его отталкивать, - пояснила эльфийка. – И лучше бы ты оставил яд во мне… - что это? Ему показалась горечь в ее словах?..
- Подойди ко мне, - вдруг услышал Талирон свой голос, мягкий и тихий. Зачем?! Вопрошал он себя, ведь это не логично, это просто глупо! Она же не хочет! "Или боится," – услужливо подсказало его прежнее я, еще сильнее смешивая его чувства.

- Нет … не искушай, Талирон … - отвела девушка взгляд. – Я тебя предала.
- Да, - согласился он. – Но я хочу кое-что понять, - полуэльф понимал, что ведет себя сейчас эгоистично, что делает Лель еще больнее, чем она сама себе уже сделала, но ничего не мог с собой поделать – ему нужно было знать, что случилось, и можно ли все исправить.
- Не мучай меня, пожалуйста, - помотала головой Лель.
- Тогда скажи, зачем ты пьешь его кровь, - решил зайти с другой стороны Талирон.
- Это один из способов восполнить магию, - пожала она плечами. – Не только я его подпитываю…

Что-то болезненно сжалось внутри от этих слов. Так значит утром все было напрасно… А он-то, дурак наивный, полагал, что, избавившись хоть ненадолго от влияния Синхарта, девушка сможет побыть наедине с собой и подумать. Но почему так?.. Он не понимал.

- Раньше тебе это не требовалось, - с трудом, словно толкал тяжелые камни, произнес полуэльф. – Обходилась природой. Что изменилось?
- А ты не заметил утром? – усмехнулась она. – Сколько во мне темной магии…
- Тебе же она никогда не нравилась, ты даже не хотела ее изучать, - Талирон откровенно не понимал происходящего. – Что изменилось? – снова повторил он вопрос.
- Я пытаюсь принять себя такой, какая я есть, - посмотрела она в его глаза.
Но что она пыталась там увидеть?.. Он не понимал. Лель не любила темную магию, не хотела ей пользоваться. Вообще казалась вполне довольной жизнью. С ним. Что же изменилось?! Разговоры с Синхартом? Это он внушил ей такие мысли? Но с чего он взял, что тьма – это ее природа?
- И какая ты есть? – бесцветным голосом уточнил Талирон.
- Тебе это не понравится, Талирон.
- Говори, - ему необходимо было знать, необходимо понять.
- Убийца … жестокая … наслаждающаяся тьмой … сплетающая ее потоки с потоками магии Синха. Истинная дочь своей матери, - усмехнулась Лелианте.

Слова. Странные, жестокие, не похожие на слова той Лель, которую он знал. И все же он не мог перестать любить. Но слова … казалось устами эльфийки говорит кто-то другой. И возникал вопрос, почему она делилась этими мыслями, если принять, что это ее собственные мысли, а не внушенные тем верзилой внизу, с другим, с тем громилой внизу, а не с тем, с кем прожила вместе столько времени, пережила столько всего? Ведь он никогда не был пай-мальчиком, каким-то идеалом на белом коне, он спокойно относился к убийствам и магии, так почему?!

- Тебе нужна именно его магия? – Талирон сделал вид, что все остальное не важно. Впрочем, остальные слова действительно сейчас были не так важны, ведь за пять минут мужчина не смог бы переубедить ту, что так явно в них верит, что все это не обязательно истина, что надо слушать не кого-то там, а себя. Сейчас он отчаянно искал выход. Именно выход, а не путь назад, ведь иначе уже ничего и никогда не будет.

- Для питания – без разницы. Для удовольствия – темная. Иначе нет резонанса. Я не пробовала сплетать магию с кем-то еще, - Лель говорила спокойно, а может, только делала вид. И не смотрела уже полуэльфу в глаза.
- Может, попробуешь? – предложил полуэльф. – Говорят, противоположности сходятся.
Дурак! Идиот! Глупая и отчаянная попытка! Ругал себя Талирон, понимая, почему так говорит, так себя ведет, но не мог ничего изменить, не мог повлиять на того, в круге, здесь и сейчас оставаясь с ним одним целым.

- Предлагаешь найти темного мага и заняться с ним сексом со сплетением магических потоков? – вздернула брови эльфийка, явно не так его поняв.
- Нет, предлагаю другую магию, - пояснил Тал.
- Талирон, я только что с … охоты … убила мага земли … это совсем другое, - нет, кажется, она совсем не понимала его идеи. – Я могу подпитывать себя ей, но резонанса нет.

И снова Талирону казалось, что его возлюбленная произносит не свои слова, не свои мысли и выводы.

- Как на счет диссонанса? – сделал он еще одну слабую попытку.
- Я не готова к экспериментам, - покачала она головой.

Не готова к экспериментам с ним. С Синхартом она явно готова на что угодно, лишь бы он извозил ее во тьме, как поросенка в грязи. "Лель, любимая, - вопило от боли у него внутри. – Зачем, за что, почему ты не пришла со своими проблемами ко мне?"

- Я понял, - более жестко и спокойно сказал полуэльф. А боль заглушил гнев и желание сделать больно, как было больно ему. – Только не понял, когда ты стала трусихой.
- Когда не рассказала тебе о связи с Синхартом сразу, - просто ответила она.
- Я примерно представляю, чтобы это было, - невпопад ответил он, хотя не мог представить себе вовсе этого разговора и своей реакции. Но был точно уверен, что все было бы иначе.
- Я ответила на твои вопросы, Тал?..
- Еще нет, - ставшим снова спокойным голосом ответил он.

- Почему ты не сказала мне еще тогда, что уже все слишком далеко зашло, когда я просил не кормить его? – и снова в голос закралась боль непонимания. – Почему не сказала, что все более серьезно, чем "я что-то чувствую"? Может, в тот момент мы могли еще что-то решить …
- Я до сих пор не разобралась, что я к нему чувствую … Неужели ты не понимаешь, Тал?.. – попыталась пояснить девушка.

Нет, не понимаю! Хотелось крикнуть ему. Ведь все просто – любишь или нет, ненавидишь, жалеешь, дружишь. Как можно не понимать, что чувствуешь?! Полуэльф не мог понять, ведь для него было все просто.

- Как же с тобой сложно, любимая, - вздохнул он, просто констатировав факт. Талирон вдруг понял, что жалеет ее, хотелось просто прижать к себе и гладить по волосам. – Почему ты боишься подойти ко мне?
- Потому что я не хочу запутаться еще сильнее, - ответила Лель. – И да, со мной сложно.
- Ты говорить, что любишь меня, мы были вместе в Велии, уже после измены. Так что запутает один поцелуй? – теперь мужчине было просто любопытно.
- Талирон. Я тебе изменила, - попыталась пояснить эльфийка. – Я жить не хотела, когда ты остался в пещерах. Да и сейчас не очень хочу. Ты можешь меня простить, но я сама себе не могу простить. Что изменит один поцелуй? Я сорвусь к Бхеговой бабушке и загоню коня в край мира, подальше ото всего этого!

Это был конец разговора. Талирон понял, что здесь и сейчас он изменить, как-то повлиять на ситуацию, на состояние любимой не сможет. У него не было выбора. Одного он боялся, что чем дальше она будет от него, тем слабее будут становиться ее чувства к нему и сильнее к Синхарту. Но он не хотел мешать Лель, если она ошибается, это ее ошибка, она должна ее совершить, чтобы понять себя. А он … ему надо подумать, решить, как он к этому относится. Сейчас у него была уникальная возможность сделать это, пока черный дух сдерживает его эмоции.

- Чего ты хочешь сейчас больше, разобраться в своих чувствах или быть с ним? – он совладал со своим голосом и теперь говорил снова спокойно и бесстрастно.
- Я хочу познать все грани своей тьмы. Синх поможет… - ответила Лель.
- Хорошо. Я принял решение. Разговор окончен, - он оттолкнулся от шкафа и пошел к выходу, но остановился посреди комнаты. – Ты сможешь делать дело или тебе нужно время разобраться в себе и тьме?
- Могу, но мне не хотелось бы надолго расставаться с Синхартом … - ответила эльфийка.
- Это я понял, - сказал Талирон, снова подавляя волну боли от одного звука этого имени.
- Спасибо, Тал… - в ее взгляде мелькнула на мгновение теплота, прорывающаяся сквозь тьму.
- Я даю тебе то, что тебе нужно. И по причине, которую ты знаешь, - только и ответил мужчина, мысленно ставя перед словом "нужно" сочетание "как ты думаешь". – "Только не заблудись в это тьме. Мне бы не хотелось идти в этот лабиринт," - сказала он уже внизу, когда они снова присоединились к собранию, в личный канал девушки.
Ее ответ внушал надежду, но в тоже время погружал в пучину отчаяния, снова и снова мысленно выкрикивая вопрос за что, почему не открылась ему, почему пошла искать ответы на стороне … в чужих объятиях?..

"Вернись живой," – тихо прошептал полуэльф, уходя с собрания, когда все уже было решено, когда он своими руками отправил любимую женщину так далеко с тем, кто их разлучил. Он не мог здесь больше находиться, не мог видеть их вместе. Внешне это не проявлялось никак, эмоции разбивались стену огня внутри его сознания. Ее ответ … снова надежда и отчаяние. И страх, что он все понял так, как ему хотелось, а не как имела в виду она.

А зайдя в дом, полуэльф снова упал.

Пепла стало больше. Огонь горел по-прежнему ярко и жарко, оранжевый с голубой верхушкой. Вот только черноты в нем прибавилось. Талирон все также сидел внутри круга в позе лотоса, объятый пламенем.
Талирон вошел в зал с озлобленной гримасой, какой никто никогда не видел на его лице. Он тут же метнулся к огненному кольцу и застыл перед брешью, через которую мог бы пройти сам, пусть и боком.
- Твою в душу мать! – заорал полуэльф. – Какого **я ты творишь?! Куда лезешь, головешка недобитая?! Смирись, придурок! Ей насрать на тебя!
- Она сказала, что любит тебя, - внезапно горящий поднялся на ноги и принял туже позу, что и его двойник. И теперь тому, что вне круга, пришлось открывать рот, вторя его словам. Его голос был голосом самого пламени, с гулом и треском, никак не похожий на мягкий бархатный баритон, каким был прежде.
- Но она спит с ним, она не захотела твоей помощи, даже не намекнула, что у нее проблемы и сомнения! Ей хорошо с ним! Настолько, что не хочет надолго разлучаться с ним! - парировал хриплый голос извне.
- Вспомни ее последние слова.
- Я не хочу … я боюсь верить им, - поправился он после того, как левая бровь обоих взлетела иронично вверх. – Ведь если это не так…
- Если это не так, я всегда жду тебя здесь, - услужливо закончил огонь. – По эту сторону огня.
- Может … ты все же умрешь? – ярости не осталось, как и злости, там была надежда. Надежда на избавление.
- Если объяснишь, зачем тебе жить, - ответил огонь.
- Гильдия …
- Чу-ушь, - отмахнулся горящий Талирон. – Они взрослые мальчики и девочки, жили до тебя и после тебя проживут. Зачем тебе жить? – с напором повторил он вопрос. Талирон стоял в нерешительности, в глазах явственно читался страх, страх признаться самому себе. И горящий знал это, сам являясь Талироном.
- Ты знаешь, - хриплый голос теперь был похож на воронье карканье.
- Скажи. Ну же, признайся себе. Если хочешь, я помогу.
Полуэльф кивнул, решаясь.

Пламя взметнулось выше, громче загудело. Оба набрали в грудь воздуха. Три слова одновременно вылетели из их глоток, три слова, заглушенные ревом пламени. А потом пламя утихло, стало прежним. Двое стояли, тяжело дыша, глядя друг на друга широко открытыми глазами. Признавшись, решившись.

- Ты… знаешь, что для этого потребуется? – прогудело пламя.
- Шагнуть во тьму, - хрипло пошептал полуэльф. – Глубже, чем погрузилась даже Ашира. Идем со мной, - попросил он после секундного раздумья. – Ведь если во мне останется хоть что-то…
- Если я пойду с тобой, ты не сможешь сделать ничего, - перебил его пылающий Талирон. – Если я пойду с тобой, тебе некуда будет возвращаться. Ни при каком раскладе. Только двое примут того, кем ты хочешь стать. Не убивай одного из них.
- Это точно твое решение?  - прохрипел Тал. Он говорил "твое", но здесь и сейчас это было то же самое, что "мое" или "наше", ведь по обе стороны огненного кольца стоял один и тот же полуэльф. – Тебе не нашептал его он?
- Даже если итак, у тебя есть иное решение? – потрескивая огнем, спросил Тал.
- Нет. Даже если итак, даже если это его план, пока тебе придется следовать этим путем. А если ничего не выйдет...
- Мы соединимся по эту сторону, - закончил горящий полуэльф. – А теперь закрой меня.
- И ты не будешь размыкать больше круг? – изумился Талирон.
- Только если сочту это необходимым, - улыбнулся Талирон. – Или мне станет скучно. А теперь иди, у тебя куча дел, - а сам сел обратно в позу лотоса и прикрыл глаза в бесконечной медитации.

Талирон очнулся и поднялся с пола, встретив бесстрастный взгляд Кесеры, но она не стала ничего говорить, зная, где был ее друг. Полуэльф прислушался к себе. И ощутил покой. Круг был целым. И все же это был не безразличный покой первых дней, сейчас у него была цель, решение было принято. Талирон поел и вышел на улицу. У него было много дел.

Он сидел на берегу реки и пытался осмыслить события последних часов.
Собственно, что произошло? Полуэльф зашел в "Золотую жабу" в надежде встретить людей Энкрошера и разбить парочку лиц. Но их не было. Тогда он сел за стойку и решил подождать. Рядом сидела пара. Красивая. И решение пришло само.
Мужик, довольно здоровый, отошел на несколько минут. А он подсел к девушке. Он знал, как с ними обращаться и чего говорить – его хорошо натаскала ведьма. Несколько слов, пара комплиментов – он попала в точку. А она оказалась … пустой, просто красивой куклой, банальной и заурядной, как и многие. И вот она уже сидит у него на коленях, а за спиной слышится возмущенный возглас ее ухажера. Сакральное "пойдем, выйдем". И все трое на заднем дворе. Мужик и правда оказался здоровым. Здоровым мешком из кожи, набитым костями и мясом, пахнувшим приторно-сладко после встречи с его раскаленными кулаками. И она, сначала кричащая и плачущая от страха, а потом стонущая под его рукой. Ее тело не подчинялось разуму, она желала и ненавидела его, а он ломал ее, заставляя испытывать животную страсть к нему над корчившимся от боли возлюбленным. Показывал, что никакая она не прекрасная  дева с возвышенными чувствами и идеалами, а обычная девка, для которой наслаждения тела важнее принципов морами и нравственности…

Он сидел на берегу и тер друг о друга пальцы, на которых еще оставался ее след. Ему была безразлична ее судьба. Она могла поступать как угодно, вымаливать прощения у своего мужчины, пуститься во все тяжкие или покончить с собой. Не важно. Он с какой-то брезгливостью опустил руки в воду, судорожно стирая ее след, вызывавший лишь омерзение. А потом снова сел и прислушался к своим ощущениям.
Муки совести его не одолевали, но и удовлетворения он не ощущал. Он лишь уверился, что любого можно убедить в собственной низости. В любом есть добро и зло в той или иной мере, любого можно подтолкнуть в ту или иную сторону. Подтолкнуть … Ведь из ниоткуда такие мысли не берутся, их кто-то подсказывает, кто-то нашептывает. Зародить сомнение, втереться в доверие, стать другом, стать авторитетом. А потом … "ты не такая, тебе нужно не это, идем со мной, я покажу тебе…" И через какое-то время услышать "да, я ошибалась, это не то, что мне нужно, я иду за тобой…"
Он опустил глаза вниз, где его рука нарисовала знак равновесия.



И все же кое-что он из этого эпизода вынес – ему нет интереса в победе над заведомо слабым противником. Ему нужна борьба. Борьба или поиск чего-то нового. Полуэльф присмотрелся к своей руке, все еще немного тлеющей. Магия. Он все еще не знает всех ее способностей. Ведь использовал ее только на ней. Губы растянулись в нехорошую улыбку. Талирон провел рукой по рисунку и поднялся. Хватит размышлять – пора переходить к действиям.

Талирон вошел в дом крадучись, чтобы не разбудить Кесеру, взял с алхимического стола несколько пузырьков разного цвета и бесшумно вышел снова в ночь.

Темнота, узкие улочки и переулки, в которых творится всякое. Там кого-то насилуют, здесь вытрясают из пьянчуги последние деньги, тут совершается сделка, какую не заключить даже в темном углу таверны. Как он любил такие места, в них так удобно проворачивать всякие дела. Хоть раньше ему такие дела и не нравились, но воспитанник ведьмы понимал их удобство. И теперь прошлый опыт пригодился.
Небольшой тупичок на окраине города. Мужик вышел из "Майского ландыша" и зашел сюда опорожнить желудок. Талирон убрал приготовленный пузырек обратно в карман на поясе – этот и без добавок был хорош.
Мужик стоял, пытаясь отдышаться и сдержать новый порыв, ведь обидно было расставаться с такой вкусной олениной. И тут почуялось чужое присутствие за спиной. Он обернулся и увидел два пылающих огнем глаза. А потом нестерпимо-горячая рука легла на грудь, прижимая пьянчугу к стене, и в тело полился огонь, выжигая алкогольные пары. А заодно и жизнь. Хм, странно. Может, огонь слишком сильный? Полуэльф склонил голову на бок, с интересом глядя, как тело оседает на землю. На следующем надо уменьшить напор. Но труп уж больно приметный получился – такой ожог в виде руки привлечет внимание. Он снова положил руку на грудь пьяницы и пустил в труп поток магии, чуть изменив его. Тело вспыхнуло и осыпалось пеплом, словно его окунули в жерло вулкана. Вот так-то лучше, кивнул себе полуэльф и вышел из закоулка.
Он снова прислушался к себе. Нет, угрызений совести не было, была досада, что эксперимент не удался и теперь надо искать нового подопытного.

Нет, все не то, все попытки провалились. Слишком слабые, слишком голодные, слишком напуганные – все они умирали, какой бы силы ни было очищение, каким бы ни было очищение, хоть огнем, хоть ветром, хоть льдом. В чем же дело? Талирон прислушивался к себе, вспоминал свои ощущения, когда чистил Лель, сравнивал с тем, что чувствовал сейчас. Он понимал, что разгадка в этом, но никак не мог уловить суть.
На эту ночь пришлось закончить, уже занимался рассвет, а надо было еще немного отдохнуть и восполнить силы. А потом заниматься делами гильдии.

Утро для Талирона началось с рисования карты для Лель и Синхарта. Он испортил несколько листов, пока не взял себя в руки и не начал думать о самом маршруте, а не о тех, кто по нему пойдет. А после отправился к одному чудаку, на которого указал ему на днях Вормсбейн. Это был ученый, он не распространялся ни о своем роде изысканий, ни о своем происхождении, старательно изображал из себя жителя Серендии или Баленоса, но повадки выдавали в нем кальфеонца, коих тут не очень-то жаловали. Но Талирону было все равно на кого работать, лишь бы платили.

Получив заказов даже больше, чем ожидал, Талирон вернулся домой. День он провел в медитациях и тренировке с глефой. Это оружие все больше нравилось полуэльфу – с виду напоминавшая большую палку с лезвием на конце, в деле она оказалась довольно изящной, но все равно не была настолько маневренной, как катана.

А вечером в штабе Талирон отдал карту Лель и Синхарту. Тот, другой, запертый в круге огня, едва не сподвиг его на то, чтобы схватить эльфийку и не унести ее куда-нибудь далеко-далеко, где нет никого, только он и она, где они могли бы поговорить, все решить … но это были только мечты. Он хорошо помнил, как Лель отбивалась в то утро. И он помнил ее слова. А еще слишком уважал ее и ее мнение – если она говорила, что ей нужно время, что ей нужно что-то понять в себе, значит, он даст ей это время. Вот только Талирон предпочел бы, чтобы она разбиралась в своих вопросах с ним или одна, а не в объятиях другого мужчины.

Когда они ушли, Талирон и Саар занялись решением, в каком порядке чем заниматься. И первым на очереди оказался грязевой монстр на руинах старого Глиши.

Руины Глиши встретили мага и полуэльфа сыростью и обилием грязи. Мелкие ее лужи и кляксы, начиненные магией, шевелились тут и там. Но им нужна была лужа побольше.
Вдали раздался шум и голоса. Путники решили пойти посмотреть и не прогадали. Какой-то человек дрался с огромным куском грязи, принявшим вид гуманоида, а второй бестолково бегал вокруг и чего-то выкрикивал.
Медлить не стали и включились в драку. Огненный элементаль оказался весьма полезен и здесь – обжигая грязь, он делал ее более уязвимой для ударов глефы, которую именно здесь решил опробовать Талирон. Монстр был здоровый, но неповоротливый, от его атак уходить было легко. Единственную опасность представляли шипы, которые тот порой вызывал. Они здорово поцарапали полуэльфа, но это было не страшно.

Но после победы возвращаться в Хидель было уже поздно – в темноте на болотах было опасно, а хорошо видел только Талирон. Он осторожно провел Саара на ближайшую ферму, где они и заночевали. За ужином и перед сном они болтали о чем-то. Полуэльф потом даже не помнил, о чем, но заметил, что такие разговоры хорошо помогают отвлечься от мыслей, снова и снова возвращающихся к среброволосой эльфийке и переживаниям, связанным с ней.
Когда Саар все же уснул, Талирон подумал пойти снова попрактиковаться в магии. Но это была небольшая ферма, где все у всех на виду, к тому же тут остановились на ночь солдаты. Нет, рисковать он не стал, а тоже попытался уснуть. И вместо этого снова провалился в чертоги сознания и всю ночь обсуждал неудачи с магией с горящим собой.

Утром Саар и Тал вернулись в Хидель. И казна гильдии снова начала наполняться.

И снова Талирон с Сааром двинулись в путь. Но не на огромного беса, как планировали. Когда глава Тенебрис передавал куски волшебной грязи ученому, тот попросил сначала привезти кусок лавового монстра из пещеры в Медии. Талирон согласился без всякой задней мысли, и вместе с Сааром отправился в путь.

Осознал полуэльф свою ошибку уже в лавовой пещере. С каждым шагом вниз становилось все жарче. Казалось, еще немного и кровь в жилах начнет гореть. Магия отвечала стихиям, которые умела и любила впитывать в себя и подстраивать под себя. Сейчас это был огонь, он тянулся к мужчине и жаждал стать с ним единым целым, гореть вместе с ним. Талирон с трудом сопротивлялся собственной магии и шел вперед. Монстр, сотканный из огня и лавы, испугал бы его, не запри он свои эмоции, да тот, в круге, и сам все понял и не высовывался.
Местные не стали увиливать, ведь сами выпустили это чудовище из недр земли. И совместными усилиями победа была завоевана. Видел все Талирон, как сквозь пелену, он задыхался, ему казалось, что вот еще немного, и он все же загорится. Саар помог ему выбраться из пещеры, периодически окатывая ледяной водой.
А наверху, уже когда они добрались до фермы Эхто неподалеку, оказалось, что маг не рассчитал с обувью и металлические подошвы приварились к ступням. Талирон справился с этим, обработал и забинтовал ноги Саара, а потом вышел на свежий воздух, оставив раненого мага спать.

Здесь было довольно людно, много приезжих, рабочие из шахты, торговцы. Возможно, если один пропадет, его не хватятся, решил Талирон и отправился искать себе подопытного.
И такой нашелся. Мужчина в добротной одежде стоял у плетеного забора и смотрел на заросли. Талирон подошел, начал разговор, поделившись вином. Он уже понял, что алкоголь достаточный повод, чтобы магия начала откликаться. Оказалось, что мужчина работал на ферме и сейчас он поссорился с женой и думал о примирении.
Увы, эту пару примирила смерть. Но в этот раз огонь оказался недостаточно сильным, чтобы мужчина молчал, но и не слабым, потому вызвал болевой шок. Крик был слишком громким, началась суета. Сжечь до пепла тело полуэльф не успевал. Все, что у него получилось, это размазать ожог, который стал походить на отпечаток чьей-то лапы. Пусть теперь думают, что кто-то вырвался из той пещеры и напал.

А на следующее утро Талирон разбудил Саара и они уехали так поспешно, чтобы только не вызвать подозрений. Ведь на трупе чувствовался магический след, а Талирон совсем не хотел, чтобы тот привел к нему. Но все же ему казалось, что в этот раз он был ближе к разгадке. Сейчас полуэльф четко осознавал, что неправильно направляет магический поток. Надо пробовать дальше, решил он.

День. Дорога стелется под ноги коня, неся полуэльфа вперед, к нескольким золотым слиткам, пока еще пребывающим в виде здорового беса. Арадриан ехал рядом, говорить было не о чем, мысли оказались предоставлены сами себе. И снова вернулись к ней, что разбила его, раздробила на кусочки…

"Привет," – сам того от себя не ожидая, обратился он к эльфийке.
"Здравствуй, Талирон," – услышал он настороженный ответ, не понимая, рад он слышать этот голос или нет.
Полуэльф чувствовал, как круг внутри него разомкнулся, эмоции сильным потоком хлынули вовне, более сильные, яркие и острые до болезненности от долгого сдерживания. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы прийти в себя и продолжить. Вот только он не знал что сказать, он просто хотел услышать ее голос.
"Как дела?" – задал мужчина банальнейший из вопросов.
"Потихоньку продвигаемся в сторону Валенсии," – услышал он весьма обтекаемый ответ.
"Без проблем?" – он спрашивал коротко, лишь бы спросить … лишь бы услышать ответ. Не важно какой, просто ее голос.
"С Братством не пересеклись, к счастью..."
"Повезло, - ничего не значащая фраза, хоть он и был рад, что у нее все хорошо. – Какой путь выбрали?"
"По побережью Неккадо," – Лель отвечала так же кратко, как спрашивал и он, но ему было мало.
"Там же куча всякого сброда, я же предупреждал," – с тревогой в голосе сказал Талирон.
"У Синхарта есть знакомые, которые … помогут," – ответила девушка, а имя царапнуло, как гвоздем по стеклу.
"Можно ли верить тем знакомым? – усомнился полуэльф, не веря ни ему, ни тем более людям с которыми тот работал. – Столько лет прошло, могли и обиду затаить, и в ловушку завести."
"Если так, то будем пытаться справиться. Все получится, Талирон," – уверила его Лель.
"Где ты сейчас?" – спросил Талирон, не в силах скрыть тоски в голосе. Он не говорил "вы", это было слишком болезненно, ведь совсем недавно он и она были единым "мы".
"В Алтинове," – если она и заметила это "ты" вместо "вы", то не стала заострять внимания.

Алтинова – город коварный, полный жестокости и подлости. Бродить там было не безопасно. Оставаться надолго, даже если не брать в расчет Братство, тоже. Но он никак не мог повлиять на любимую, слишком далеко, так невозможно далеко он был от нее.

"Будь осторожнее, прошу тебя, родная," – Талирон едва мог сдерживать эмоции, не желая показывать их Риану, а потому голос превратился в шепот.
"Таал … - от своего имени в е устах, произнесенным почти, как прежде, тихим шепотом, у него сладко заныло в груди. Мужчина берег и лелеял эту сладкую боль, жаждал сохранить ее, но … - Не терзай мне душу, называя меня так…"
"Прости, я не могу называть тебя иначе, я разучился," - в его голосе звучала нежность, вся, на какую он был способен, а сладкая боль растекалась по телу, ведь если это все еще терзает ее, значит, ее чувства никуда не делись.
"Уж лучше бы ты меня возненавидел," – услышал полуэльф едва слышный ответ.
"Я не могу," – просто ответил он, чуть не извиняясь.
"Быть может, черный дух тебя научит?" – с горечью в голосе спросила Лель. А от осознания, что причиняет ей боль, сделалось тоскливо. Но он не мог замолчать.
"Нет. Это неподвластно и ему. Мои чувства – только мои, – просто ответил Тал. – К тому же он со мной не общается."
"А кто из вас жёг меня огнем? Ты или дух?" – она пыталась снова разозлиться, как тем утром, но мужчина собирался сделать все, чтобы этого не произошло. Впрочем, он не понял, о каком случае Лель сейчас говорит.
"Я … не знаю, любимая. Тот первый час, как в тумане. Я только помню как хотел, чтобы ты жила," – Талирон искренне пытался вспомнить те минуты, когда выбрался из завала и поднялся к остальным.
"Я не о том первом часе, - и все же в голосе Лель зазвучала насмешка, раня больнее мечей и стрел. – Я о штабе."
"Мм … это был я, - как ни печально ему было признаваться, но врать Тал не собирался. – Дух ушел после общения с Кесерой. Эта магия, кажется, не умеет не делать больно," – извинился он печально.
"Поверь, моя сейчас тоже не кошачьей нежной лапкой гладит," – в голосе Лель слышалась горькая ирония.
"Твоя магия никогда не была мирной и безопасной," – тепло улыбнулся Талирон воспоминаниям.
"Значит, хорошо, что я позволила ей вырваться на свободу…"
"Зачем, любимая?" – Талирон искренне не понимал, зачем она это сделала, ведь ей никогда не нравилась ее магия, она не стремилась изучать ее, а использовала так вообще в крайних случаях.
"Не называй любимой!" – в голосе эльфийки снова был гнев.
"Я уже сказал, что не могу называть тебя иначе, – постарался смягчить ее Тал. – Ты хочешь, чтобы я врал?"
"Я не хочу терзать свое сердце еще больше, Талирон."
"Ты все еще терзаешься?" - в голосе звучала боль, а мужчина был этому одновременно и рад, поскольку это означало надежду для него, но и огорчать любимую ему было действительно больно ведь она была для него всем.
"Я не хочу возвращаться к мыслям и чувствам, которые разбили меня," – последовал ответ, приведший в смятение.
"Я не понимаю, Лель, объясни мне, что случилось, - в голосе мужчины было отчаяние. – Что я сделал … или НЕ сделал, что ты предпочла его?"
"Так сложились обстоятельства," – вот и все, что он услышал в ответ, ничего не объясняющие слова, сказанные тусклым голосом.
"Не правда, - он отказывался верить, не желал сдаваться, ведь она все еще любит его. – Что за мысли и чувства, которые, как ты говоришь, разбили тебя?"
"Что я предала тебя и толкнула к самоубийству," – ответила она бесцветным голосом.
Это … было не то, что он ожидал услышать. И это внушало надежду.
"Да, ты меня предала. Но решение было моим, – грустно сказал мужчина. – Но объясни, почему ты это сделала? Я дурак, я не понимаю," – и снова в его голосе звучало отчаяние.
"Меня увлекла магия, - пожала Лель плечами. – А потом стало слишком поздно."
"Ты любишь меня?" – Талирон сдерживал эмоции и отчаяние – главную из них, но еще и непонимание. Непонимание того, почему Лель не пришла к нему, почему не рассказала о своих проблемах, о своих тревогах.
"Если еще способна любить – да. Но я уже не уверена, что способна."
"Тебе больно, тебе все еще больно, - пытался достучаться до нее полуэльф, осознавая свое бессилие на таком расстоянии. – Значит, способна. Тогда прошу тебя, умоляю … вернись, если мы любим друг друга, дай НАМ второй шанс, позволь НАМ разобраться во всем. Вместе," – он говорил и не мог остановиться, выплескивая мольбу вместе с безудержным потоком больше не сдерживаемых эмоций."
"Я не могу Талирон…" – ее голос снова стал бесцветным.
"Ты можешь. Другое дело, если ты не хочешь," – он выдохся, остались только горечь и боль. И осознание собственного бессилия.
"Тогда считай, что не хочу," – услышал Талирон равнодушный ответ, ощущаемый, как удар под дых.
"Я … - он ехал, низко опустив голову, чтобы спутник не увидел ничего, не догадался, как же ему плохо сейчас, как мир снова и снова рушится перед глазами, но надо было собраться, надо было казаться сильным и разумным. – Не буду ничего говорить. Ты сказала, что вернешься. Я дождусь тебя. Тогда и будет видно. Тогда и поговорим."

И Лель сняла кристалл связи. Тишина от этого оглушала. Талирон ускакал далеко вперед от Риана, чтобы тот ничего не слышал. Не слышал, как он кричит, выливая свою тоску и немыслимую, невыразимую словами боль, выпуская в бездонное небо. Но небо молчало. Небо не принимало его. И боль оставалась в нем, разбитом на тысячи осколков.

Бес был огромный, не просто большой. Его оружием был четырехпалый крюк, фэйчжуа, на толстой цепи. Такой не заблокировать глефой, можно только увернуться. Бой начался. Талирон крутился вокруг громадины, юлил и наносил удары. Рядом бился Риан двуручным мечом. Его движения не были так изящны, да и как можно быть изящным, когда на тебе несколько килограмм металла, а в руках кусок стали почти с тебя высотой.
В какой-то момент Талирон нашел ритм и начал двигаться в нем, а мысли, он сам этого не заметил, вернулись к разговору с Лель, ее интонациям, ее словам. И тут боль стала не только душевной – полуэльф забылся, а бес решил сменить тактику. Как итог – острая боль под правой лопаткой и струя крови из раны. Но этим Талирон решил озаботиться позже, сначала надо было закончить дело.
И вот бес пал с грохотом всех его костей и мяса. А Талирон занялся его разделкой. Риан же решил подождать в сторонке – вид вскрытой туши явно не радовал юношу. Рана начала беспокоить, когда садились на лошадей. Полуэльф вдруг почувствовал слабость, а болевые ощущения усилились. Он с трудом поднялся в седло и с таким же трудом, уже лежа на шее лошади, добрался до руин фермы, где порой хозяйничали бесы. Вот тут он уже без помощи Риана не обошелся. Молодой человек почти на себе дотащил Тала до укрытия, где и перевязал под руководством самого раненого. А потом они полночи разговаривали о Сонксааре, его учителе, самом Риане и обо всем, что приходило в голову. Сейчас Талирон готов был общаться на любую тему, лишь бы не вспоминать о разговоре с Лель. Но Риану требовался отдых. И Талирон все же остался один на один со своими мыслями…

Утром полуэльфу стало немного легче и они с Арадрианом вернулись в Хидель. Сумма за части тела беса оказалась даже еще более внушительной, чем за предыдущих монстров, а позже к ней прибавилась и сумма за дополнительные части побежденного беса, которых не было в списке заказчика, проданные на черном рынке.

Следующий день Талирон провалялся на диване в штабе, давая ране зажить, но следующим вечером он взял с собой Саара и отправился в Кальфеон. Теперь их целью был нетопырь. Полуэльф спешил заняться делом, ведь стоило ему остаться наедине с собой, как снова накатывали мысли. А с ними боль разлуки и бессилие что-то изменить.

Перемещение в Кальфеон оказало неожиданный эффект на них обоих – Саар держался за голову и говорил, что с его магией неладно, а Талирону казалось, что он сейчас сгорит, как один из его подопытных. Они долго сидели у стены в подвале возле артефакта, но потом все же поднялись наверх. И снова были долгие разговоры о Риане, Ризе и всем подряд. Пока Саару не пришла пора спать.
Но Талирон не мог уснуть. Он не мог уснуть с того дня, когда Лель ушла с Синхартом. Тело отдыхало, но вот разум… Он отправлялся в чертоги, пол которых покрывался все более толстым слоем пепла, а огонь круга становился все более черным. Талирон боялся даже представить, что будет, когда он станет черный полностью. Там он проводил это врем одиночества, вспоминая и пытаясь придумать план, свернувшись жалким калачиком, тихо скуля от неведомой ранее тоски и боли.

Но утром эта тоска стала невозможной. И как не зарекался Талирон после прошлого разговора не обращаться больше к Лель, он не смог. Он даже не подумал вернуться в реальность.

"Привет," - раздался тихий бархатистый голос, такой, как прежде, словно они расстались только вчера.
"Доброго утра, Талирон," - девушка не спала эту ночь, чтобы оторваться от бандитов Кахаза.
"Как дела? Не разбудил?" - в голосе мужчины послышалась тревожная нотка.
"Нет, светает рано, мы в пути," - Лель старалась говорить спокойно, чтобы не выдать, что всю ночь они с Синхартом гнали лошадей.
"Хорошо. Я не хотел оказаться не вовремя, - почти извинился мужчина. - Просто всю ночь вспоминал. И понял, что не могу не услышать твой голос," - и только сейчас послышалась в звуках его голоса усталость.
"В Хиделе всё в порядке? Твой голос звучит уставшим..." - эльфийка поглаживала лошадь по гриве, ловя себя на мысли, что тревожится о Талироне.
"Я не в Хиделе, едем с Сааром ловить нетопыря на тракте Камасильвии, но в Хиделе все в порядке, - поспешил успокоить Тал. - Просто немного устал. И безумно соскучился по твоему голосу," - он осекся, явно чуть не добавив что-то еще.
"Мы будем в Неккадо к обеду. Наверное. Я не знаю, там ли уже Киелон и Этеллера - не связывалась с ними. Было не до того..." - Голос Лелианте дрогнул, но она постаралась говорить спокойно, ведь пока Талирон не напоминал об их разрыве, это было делать почти легко.
"Надеюсь, что все пройдет хорошо, - он старался говорить спокойно, но все же нотки беспокойства за Лель пробивались в голосе. - А я не мог уснуть и вспоминал нашу встречу. Поход на драконью гору... и утро после той первой ночи..." - голос полуэльфа потеплел, он обволакивал бархатом и нежностью.
"Талирон... не надо..." - интонации голоса Лель стали прохладными, будто она скрывала свои чувства, - "Зачем ты бередишь свои и мои раны?"
"Я просто вспоминаю - это все, что мне осталось, - в голосе его мелькнула боль, но дальше мужчина продолжил все также мягко. - Ты помнишь то утро? И наш разговор, л.. Лель?"
"Как в тумане... тогда было больше страсти, чем слов..." - она вздохнула и пришпорила лошадь, направляя её вдоль побережья - дневной переход должен был быть спокойным, ведь разбойники Кахаза остались позади.
"Ты помнишь это? Эту страсть, которой мог закончиться серьезный разговор, а потом перерасти в нежность, какую невозможно выразить словами. Ты помнишь это?" - спросил Талирон, снова едва не срываясь на поток эмоций.
"Помню. Но лучше забыть нам обоим, чтобы не терзаться воспоминаниями и сожалениями. Моё сердце и так разбито на две половинки..." - Лель говорила спокойно, не пытаясь отгородиться от Талирона гневом или злостью, ведь с последнего их разговора произошло слишком многое.
"Но я не хочу забывать. Это все, что у меня осталось - воспоминания. Без них я перестану быть собой, я потеряюсь тысячами осколков, - прошептал он, а голос дрожал. - Ты помнишь, что сказала мне в Эферии после разговора с Кес, того, первого?"
"Что я хочу остаться с тобой..." - голос прозвучал глухо, а взгляд эльфийки затерялся в синем небе, льнущем к такому же синему морю, - "И попросила не отпускать меня... Но это было давно... Всё изменилось... и я тоже изменилась..."
"Я не сдержал обещания, любимая. Прости, - шептал он, корчась в куче пепла на полу в зале чертогов от нестерпимой боли, какую не мог бы причинить ни один палач, ни какая, даже самая изощренная пытка. - И для меня это было будто вчера. Всего лишь вчера мы стояли на улице, пахнувшей рыбой и морем, словно вокруг никого не было, улыбались и шептали друг другу жаркие слова, а твои поцелуи, твои объятия и взгляды делали меня властелином мира."
"Талирон, прекрати..." - в интонациях появилась настороженность, готовая перейти в угрозу, - "Всё сложнее, чем ты думаешь... Да и... если я предала один раз, то нет никаких гарантий, что не предам снова. Даже если вернусь."
"Но ты не узнаешь этого, если не вернешься, - сквозь шепот пробилась робкая нотка надежды. - Расскажи о сложностях," - осторожно попросил он.
"Синхарт..." - произнесла лишь имя, не поясняя, что изменилось в их отношениях, ведь это были только их эмоции... их чувства... их магия...
"Что … Синхарт? - Талирон с трудом произнес это имя, с трудом не показал, что оно значит для него теперь - человек, который начал становиться ему другом, воткнул нож в спину, провернул его там, и до сих пор словно лупит и лупит по упавшему полуэльфу кованными сапогами. - Объясни мне, пожалуйста," - два тела, одно пылающее в круге и другое вне его корчились в агонии, запертые в сознании.
"Нет. Я не буду объяснять... Не спрашивай, я и так уже сказала больше, чем хотела," - теперь голос Лелианте звенел, она начинала злиться, хоть и оставалась внешне спокойной, чтобы не выдать свои эмоции взглядом или жестом.
"Хорошо, - прошептал Талирон. - Но ты помнишь нас? Все еще помнишь? Как мы задумались о том, чтобы ты стала моим заместителем официально, а когда поняла, что это означает расставания, отказалась от должности? Как мы были всегда вместе, всегда и везде. Как мы смотрели не только друг на друга, но и в одну сторону. Ты все еще помнишь?" - в словах более отчетливо слышалась боль, а еще безмерная, невероятная усталость.
"Я помню, Талирон. - Лель снова ответила спокойным голосом, но в её памяти ожили картины, которые описывал полуэльф... и многие другие... но все их перекрыло то чувство невыносимой боли и отчаянья, когда она поняла, что Тал приказал Кесере взорвать пещеры вместе с собой, - И я помню, что изменила тебе. И лучше бы и ты помнил только это, иначе... нам обоим будет только хуже...."
"Лееель … - чуть не подражая тому, как эльфийка называла его, протянул нежно Талирон. - Если я буду помнить только это, мне проще не жить. Неужели ты не понимаешь, что я ничто без тебя."
"Не понимаю! Не понимаю, за что вы меня любите!" - девушка тронула лошадь пятками, чтобы она ушла немного вперёд и Синхарт не увидел, как сдвинулись её брови.
"Глупая девчонка, - с невероятной нежностью сказал мужчина, как тогда, в Эферии, с тоской и болью отметив это "вы". - Любят не за что-то, а просто любят. Твой взгляд, твою улыбку, касание твоей руки на щеке. Твой голос, что так по особенному зовет по имени. Люблю утро, когда я просыпаюсь от того, как твоя рука скользит по моему телу, люблю твой взгляд, темный от страсти, теплый от нежности, когда ты смотришь на меня. Твой смех, когда моя шутка сумела рассмешить тебя. Я твой, Лель, весь, какой есть, я принадлежу тебе со своим прошлым, настоящим и будущим."
"Замолчи, Талирон... иначе я выброшу кристалл связи в море..." - в голосе эльфийки всё явственнее звенели эмоции, а взгляд становился всё темнее.
"Я снова тебя огорчил, - теперь эта боль и раскаяние явственно слышались в голосе полуэльфа, а голос медленно превращался в шепот огня. - Прости, любимая, но умоляю тебя, не забывай нас."
"Я всё помню, Талирон..." - гнев вспыхнул и тут же погас остывшими угольками, а Лелианте вновь устремила взгляд вдаль.
"Спасибо, родная. Я жду тебя. Я очень хочу дождаться тебя," - голос все больше походил на шепот огня, Талирон больше не мог этого выносить, не мог причинять боль, сжигавшую его, той, кого любил больше жизни. Он замолчал, в тайне надеясь услышать ее. Но, увы, дальше была только тишина. И сжигающая душу боль.

На следующее утро Талирон вернулся из чертогов разума от касания руки Саара. Пока полуэльф готовил завтрак, в голове продолжал крутиться разговор с Лель. Казалось, он уже все понял по тому, как она говорила, по тому, что она говорила. Этот разговор отличался от предыдущего не только смыслом, но и фоном, настроением. Он все понял, но верить так не хотелось. Ведь она говорила "я вернусь", она говорила "люблю". Сейчас этих слов не было, сейчас она хотела лишь поскорее закончить разговор. И все же верить не хотелось…

Дальше по улице, когда Талирон и Саар вышли из дома, полуэльф заприметил двух людей. Он знал такое поведение, когда отчаянно делаешь вид, что ничего не делаешь. Это были люди Энкрошера, больше не кому. Пришлось обходить их и идти по более оживленной улице, мимо окон дома Тала. Но все обошлось, возможно, соглядатаи не ожидали его именно с этой стороны, а может, он так изменился. И тем не менее, они добрались до конюшен. В этот раз финансы позволяли взять резвых лошадок, и маг с полуэльфом отправились в Медвежью деревню.

Для поимки огромного нетопыря им требовались клетка, сеть и повозка, на которой его предстояло транспортировать. Клетку пришлось заказывать у местного мастера, обещавшего сделать ее к следующему полудню. Правда, пришлось поторговаться, Саар в этом торге чуть не лишился кинжала, но вовремя выправил разговор на верный лад и клетка обошлась немногим дороже ожидаемого. Для дальнейших покупок было уже поздно, потому сетью и повозкой они решили озаботиться уже утром, ведь с этим в деревне охотников явно проблем не было.

И тут память Талирона начала работать, являя ему картинки счастливого прошлого. Того, при каких обстоятельствах и с кем он был здесь в прошлый раз. Сначала вместе с Лель, когда они ехали к ее матери узнавать о проклятии, потом с Аритти и Хервеном, когда сестра Лель сообщила, что с их матерью твориться что-то не ладное. Потом с Чейси после окончания дела со шкатулкой… А потом они снова тут были вдвоем, когда просто наслаждались поездкой, отдыхая от всех дел.
Находиться в таверне, с которой связано столько воспоминаний, он не мог, а потому сказал Саару, что переночует на природе. К его величайшему удивлению маг решил составить ему компанию. Зря он это сделал. Эмоции в полуэльфе били ключом, разбиваясь о выстроенный барьер и не выходя на поверхность. Но остановиться он не мог и вываливал все, что накопилось в душе, свои страхи и сомнения, свою боль. Саар слушал, отвечал, советовал, не осуждая и не давая оценки. Потом речь зашла о духе и ментальной магии. И Саар, к удивлению Тала, сказал, что, возможно, знает способ помочь полуэльфу с этой проблемой. Талирон не смел и надеяться, но все же предупредил, что дух все это тоже слышит, а значит, будет готов.

Как и предполагалось, сеть и повозку добыть оказалось просто и довольно дешево. Клетка тоже была готова и помещена на повозку. И двое мужчин отправились на охоту.

Нетопыря удалось поймать, правда не с первого раза. Первая попытка, придуманная Талироном, провалилась – помешал ветер. Но изначальная идея Саара пробить летуну крыло и запутать в сети сработала. Теперь встала другая проблема – затащить зверя в клетку, ведь даже запутанный в сети, нетопырь метался, царапался и норовил укусить. Пока мужчины тащили его к клетке, Саар оказался весь исцарапанным, а на последних минутах в левое предплечье Талирона вошли клыки зверя. Сухожилия задеты не были, но вот до кости клыки прошли. И хоть полуэльф и прижег собственной магией раны, оставив два круглых ожога, но рука все равно действовала плохо.

Поскольку отъехали от Медвежьей деревни они не так далеко, как планировали, то и останавливаться в ней Талирон не захотел – боялся, что его снова накроет воспоминаниями. Саар, к его облегчению, с ним согласился, и они отправились дальше. Ехали весь остаток дня и всю ночь, а на рассвете прибыли в Угодья Бейн, где и состоялся обмен нетопыря на золотые слитки. Талирон ехал молча, глядя в одну точку. Он чувствовал, как рука болит все сильнее, приветствовал эту боль, заглушающую боль душевную. Она помогала отвлечься, помогала не думать, но полуэльф не замечал, как ему становится все хуже. И все же его, словно испуганную лошадь, несло. Он уже не мог и не хотел останавливаться, не замечая, что это причиняет ему вред физический. Саар почему-то не противился, хоть и было видно, что он устал. И они погнали лошадей дальше, к Кальфеону, оставили их и повозку на конюшне и отправились в штаб, снова кружным путем, не желая нарваться на соглядатаев Энкрошера. Талирон шел спотыкаясь, глядя только перед собой, ведь малейшее движение головой вызывало тошноту. И вот, уже в штабе, он услышал голос Лель на ментальном канале гильдии. Она вернулась, как и обещала… но вот просто ли она вернулась или вернулась к нему?.. Он не мог ждать, полуэльфу жизненно необходимо было увидеть эльфийку срочно, прямо сейчас, выяснить все. И они с Сааром вошли в подвал и перенеслись в штаб Хиделя…

Но уже при переходе пришло осознание – она просто вернулась. Ведь если бы Лель захотела его видеть, то позвала бы его, заговорила. Она не сделала этого, а значит …
Воля к жизни исчезла в молочно-белом свете, и на пол штаба Хиделя полуэльф приземлился уже без сознания. Магия и жизнь начали стремительно уходить из него, а последней мыслью было: "она ушла".

музыка:

Он не помнил, как Синхарт спустился в подвал, как пытался помочь ему. Но в какой-то момент пришло осознание, что он, Талирон, слабеет и умирает, а дух, наоборот, укрепляет свои позиции. Нет, этого допустить было нельзя. Нельзя было отдавать свое тело этой твари, если он погибнет, то заберет с собой и духа. Невероятным, нечеловеческим усилием Талирон потянулся к своей угасающей жизни, схватился за нее и открыл глаза.
Синхарт склонился над ним, Саар стоял рядом. И Лель … она тоже просто стояла и смотрела, ничего не предпринимая, просто смотрела, чуть нахмурившись. Это было больно. И это была уже не его Лель, которая тут же, без раздумий, кидалась к нему, как он бросался когда-то к ней, когда с кем-то из них случалась беда. И вот она просто стоит и смотрит. А потом, он не знал причин, может, это была жалость, а может, просто дань прошлому, но эльфийка опустилась на колено и начала вливать в него свою магию. Он не помнил разговора, не помнил, почему решил принять ее магию с вкраплениями тревоги, смятения и … заботы? Но зачем, почему? Ведь она ушла от него, так к чему это все?
Он поднялся на ноги. Ему что-то говорили о том, что надо жить, о долге, о гильдии… Он слышал, он многое мог бы ответить, многое, что ранило бы их всех. Но для него возвращение к жизни, продолжение того, чем он занимался, казалось пыткой, он больше не видел в этом смысла, а из глубин сознания поднималась злость. Да, так легче было контролировать себя, злиться оказалось не так больно. Впервые со времен знакомства он назвал девушку полным именем, требуя уйти с дороги, а потом вышел, как мог быстро, из штаба. Его шатало, как пьяного, но он стремился оставить как можно большее расстояние между собой и болью, что испытал с теми двумя, кто остался в штабе. Саар. Вот уж кто ни в чем не виноват. Перед ним он извинится позже, когда сможет общаться нормально, когда возьмет себя в руки.

Мужчина бродил по городу. В груди болело, так плохо ему не было еще никогда. Казалось, что его мир рушится, разбивается на миллионы мельчайших осколков, а он ничего не может с этим сделать. Для того, чтобы хоть немного отвлечься от этой боли, этой невыносимой муки, он решил провести еще один эксперимент….

Было поздно. Чертовски поздно, чтобы идти на попятную, абсолютно поздно, чтобы звать стражу и просто поздно, поэтому на улице, куда выскочило трое человек, было уже темно. Двое пьяных мужчин с оружием в руках гнались за женщиной. Впрочем, считать ее жертвой было бы опрометчиво, при ней были меч и щит, и отбивалась она весьма искусно. Сейчас она уводила парочку подальше от маленького трактирчика во дворы, где меньше зевак.
- Куда ты все время отходишь, дура?! - орал тощий мужичонка в кожаном плаще.
- Уйдет подальше, там и прищучим падлу, - прохрипел другой преследователь, что был намного выше и мощнее своего товарища.
Худой явно хотел быть первым, показать себя более ловким, поэтому все время делал выпады мечом, оттесняя своего дружка. В какой-то момент получил серьезный удар щитом, который опрокинул его на мостовую и, судя по воплям, сломал ему нос. Женщина же, пользуясь замешательством, свернула в первую попавшуюся подворотню, ускорила шаг.

Это был очередной экземпляр для эксперимента. Выглядел более сильным и выносливым. И даже трезвым. Пришлось ввести ему кое-что. И теперь он умер бы либо от огня полуэльфа, либо от яда, который тот ему ввел. Талирон сосредоточился, пытаясь нащупать ту тональность, которая была при очищении Лель, и приложил раскаленную руку к груди подопытного. С появлением занятия боль начала понемногу отходить на второй план, во всяком случае, Талирон уже мог думать о чем-то, кроме того, что все кончено.

- Брысь отсюда! - рыкнула женщина, проносясь мимо сомнительной пары мужчин у одной стены. Было чудом, что она вовремя их заметила и обогнула. Чем они занимаются, воительнице сейчас было все равно, ее больше волновал преследователь, который уже появился в проеме между домов.
Свидетели. Это не хорошо. Стоит избавиться от них. Но эксперимент тогда уйдет и умрет где-то в другом месте, а перед этим расскажет о произошедшем. Совсем не хорошо. Талирон быстро направил поток магии в тело подопытного. Как и следовало ожидать, тот умер быстро. Но сжигать времени не было. Сначала надо было разобраться со свидетелями. И лучше бы всеми. Он достал катану и пошел следом за людьми.

- Вот ты где! - проревел мужик, замахиваясь мечом на даму. - Ну ты сейчас за все ответишь!
- Что, зашибла я твоего дружка?! - отозвалась женщина, парируя удар. - Так и надо. Будет меньше языком трепать.
От подобных заявлений верзила пришел в ярость и начал наносить тяжелые размашистые удары. Противнице пришлось отступать и уворачиваться, все-таки мужик был силён и мог разрубить пополам, если попадет.
Полуэльф догнал парочку. Те сцепились в драке. Память о подобной сцене больно кольнула сердце. Помочь? Нет, он уже помог однажды и теперь разорван в клочья. Пусть дерутся, а он разделается с оставшимся. Мужчина привалился плечом к стене, наблюдая горящими огнем глазами за поединком.
Пока женщина просчитывала подходящий момент для удара, за спиной Талирона показался худощавый мечник с разбитым носом. Он быстро приближался, приготовив меч, чтобы напасть.
Кровь. Талирон чувствовал течение чужой жизни. Оно приближалось со спины. Ближе. Еще ближе. В последний момент полуэльф повернул катану острием назад и протолкнул, одновременно разворачиваясь.
Мужчина даже не понял, что с ним произошло и откуда взялась эта острая боль в животе. Он с удивлением уставился в лицо полуэльфа. Занесенный было меч все еще двигался по траектории, грозя задеть Талирона, но уже без былого напора.

В это же время сзади раздался свирепый вой - женщина улучила-таки момент и вспорола громиле брюхо. А когда из его руки выпал меч, точным движением снесла голову.

От занесенного меча Талирон увернулся без проблем - человек уже был мертв в его глазах, хоть еще и продолжал двигаться. Убедившись, что тот больше не опасен, полуэльф повернулся с поднятой на уровень груди катаной обратно на крик. И новый запах крови и бесцельно пролитой жизни.
Женщина тоже обернулась на звук падающего тела. Прикрывая тело щитом, она была готова к нападению сзади, но не ожидала, что с ее противником уже разделались. С холодным прищуром скользнула она по телу мужчины, будто оценивая его способности. Женщина была высокая и отнюдь не хрупкого телосложения. Темные волосы ее были заплетены в две косы, а на кирасе темнела кровь.
- Я смотрю, на тебя можно положиться, - одобрительно покачала она головой. - Сделаем вид, что ты меня не видел, а я не видела, как ты шарился по карманам у того неудачника.
- Если ты так это называешь, то ладно, - заметил Талирон, не опуская катану. Его голос был спокоен и безэмоционален. - Но почему я должен тебе верить?
- Потому что если я сдам тебя, ты сдашь меня, - женщина выгнула темную бровь. - Разве это не логично?
- Да, но ты скажешь, что это самооборона и тебе скорее всего поверят. А у меня случай иной, - заметил полуэльф.
- Что, неужели он не напал на тебя первым?!
- Он даже без оружия, - справедливо заметил Тал. - Следователь должен быть слепым и умственноотсталым, чтобы решить, что жертва я.
- Вот не свезло-то, - покачала головой женщина, признаться, в темноте она не видела, было ли у несчастного оружие, но сейчас это не имело значения. На губах у нее заиграла самодовольная улыбка, будто ее ожидало что-то чертовски-приятное. - И что же ты предлагаешь?
- Предлагаю тебе умереть, - невозмутимо ответил Талирон.
- О, ты ещё не понял, что у меня другие планы на вечер? - весело спросила она.